Вашингтон Ирвинг - Итальянские разбойники. Ньюстедское аббатство (сборник)

Он, однако, насколько мог собрался с духом, надеясь, что так как он беден, то его, вероятно, оставят в покое. Поэтому спокойно сказал молодым людям: «Добрый вечер». Они тоже ответили приветствием и ударили антиквара по плечу так, что он почувствовал боль во всем теле.

Между ними завязался разговор, и молодые люди некоторое время ходили вместе со стариком доктором по горам, хотя он, скорее, предпочел бы увидеть их на дне Везувия. Наконец, они набрели на одну остерию* в горах и предложили доктору войти в нее и выпить по стакану вина, с чем антиквар тотчас же согласился, хотя охотнее выпил бы стакан белены.

Один из шайки остался на карауле у дверей, прочие вошли в дом, поставили в угол свои ружья; каждый из них вынул или пистолет, или кинжал из-за пояса и положил перед собой на стол. Разбойники придвинули к столу скамейки, потребовали вина и завели разговор с доктором как со старинным товарищем, приказав, чтобы он сел рядом с ними и веселился.

Этот почтенный муж повиновался беспрекословно, – трясясь всем телом, он сел как прикованный на край стула, невольно поглядывая на дула пистолетов и холодные блестящие кинжалы и чувствуя изжогу при каждом глотке вина. Его новые товарищи не переставали опустошать бутылки и пили по очереди за здоровье каждого; они пили и смеялись, рассказывали разные истории о грабежах и стычках, отпуская при этом различные шутки, и маленький доктор был вынужден смеяться, ощущая при этом озноб во всем теле.

Судя по их уверениям, они были родом из ближайших деревень, но по причине необузданного характера прибегли к такому образу жизни. Они говорили о своих злодеяниях как охотник о своих подвигах, и им, казалось, так же легко умертвить путешественника, как застрелить зайца. Они с восторгом говорили о прелестях бродячей жизни, которую они вели, подобно птицам в воздухе, – нынче здесь, завтра там, то бродя в лесах, то влезая на скалы, то ходя по долинам, – о полных кошельках, о веселых обществах и о прекрасных девицах. Наш антиквар совершенно потерял рассудок от этих речей и вина, поскольку они не забывали наполнять стаканы вином. Он уже перестал бояться и почти совершенно забыл о кольце, о часах и об исследовании городов пеласгов, которое являлось его любимым занятием. Он и сам начал уверять, что теперь больше не удивляется желанию, столь распространенному среди местных жителей, сделаться разбойником, поскольку и сам в данную минуту почувствовал, что если бы был помоложе и не страшился галер, то наверняка поддался бы искушению.

Наконец настал час прощания. Лишь только увидев, что разбойники взяли в руки оружие, доктор моментально протрезвел. Он опасался лишиться своих драгоценностей, и больше всего – своего труда о древностях. Впрочем, желая сохранить хладнокровие, он вынул из глубокого кармана свой продолговатый тощий кошелек, который с давних пор страдал сухоткой. На дне его зазвенело несколько золотых, когда доктор сунул туда трепещущую руку.

Главарь шайки приметил это движение, положил руку на плечо антиквара и сказал:

– Послушай-ка, синьор доктор! Мы пили как друзья, и я желаю расстаться по-товарищески. Мы знаем, чем ты занимаешься; мы знаем также и кто ты, поскольку нам известен всякий, кто переночует в Террачине или пустится отсюда в дорогу. Ты богатый человек, но все свое богатство ты носишь в голове – мы не можем его отнять, а если бы могли его достать, то не знали бы, что с ним делать. Я заметил, что ты беспокоишься за свое кольцо. Напрасно: нам не стоит ни малейшего труда его отнять, но это не ценность, а подделка – оно ничего не стоит.

Доктор при этих словах вышел из себя: он обиделся на то, что о его кольце сказали, будто это подделка. Боже мой! Его Венера – фальшивка! Если бы они сказали ему, что его идеал Мадонны принижает саму Мадонну, то эти слова не рассердили бы его так сильно. Он принялся с жаром защищать свою любезную Венеру.

– Полно, полно, – прервал его разбойник. – Нам некогда с тобой спорить. Цени свою вещь сколь угодно дорого.

А лучше пойдем-ка, любезный синьор, выпьем еще по стаканчику вина и потом расплатимся. Тебе, скажу прямо, вино не будет стоить ни гроша: ты был нашим гостем – я так хочу. А затем поскорее возвращайся в Террачину, уже становится довольно поздно. Доброй дороги! Да послушай-ка, другой раз будь немного осторожнее в горах, поскольку ты не всегда встретишь такое хорошее общество.

Они взяли свое оружие и, распевая песни, отправились в горы, а доктор, радуясь, что разбойники не тронули его часы, монеты и заметки, опрометью побежал назад в Террачину, сердясь, что его Венеру сочли подделкой.

Импровизатор во время этого рассказа неоднократно проявлял признаки негодования. Он отметил про себя, что весьма легко может лишиться внимания, а это для любителя поговорить не просто досадно, а является настоящим несчастьем. Еще больше его сердило то, что прервал его неаполитанец. Ведь, как известно, жители различных итальянских областей питают по отношению друг к другу ужасную ревность, неважно, будь повод для этого мал или велик.

Поэтому он воспользовался первой же паузой в речи неаполитанца, чтобы снова начать свое повествование.

– Как я уже прежде заметил, – начал он снова, – разбойники весьма отчаянны; они соединены между собою договором и состоят в союзе с разными сословиями.

– Что касается этого, – сказал неаполитанец, – то я слышал, что ваше правительство также заключило с ними договор или по крайней мере пренебрегает их преследованием.

– Мое правительство? – спросил с гневом римлянин.

– Точно; говорят, что кардинал Консалви*…

– Потише! – сказал римлянин, грозя пальцем и оглядываясь по сторонам.

– Что ж, я повторяю только то, что я от всех слышал в Риме, – возразил смело неаполитанец. – Там во всеуслышание говорят, что кардинал был в горах, где встречался с некоторыми главарями. Меня также уверяли, что между тем как честные люди часами дожидались в передней кардинала аудиенции, один из этих мошенников, имевший при себе кинжал, беспрепятственно пробрался сквозь толпу и вошел в покои кардинала.

– Насколько мне известно, – возразил импровизатор, – такие вредные слухи распространяют многие злоязычные люди; впрочем не хочу спорить; может быть, наше государство некогда использовало подобных людей, например во время недавней неудавшейся революции*, когда по всей Италии восстали карбонарии. Государство нуждалось в известиях, доставляемых людьми подобного рода, которым знакомы не только все ущелья и тропы в горах, но даже тайные убежища всех опасных сообществ; которые знают всех подозрительных людей, их планы и намерения; вообще все, что играет какую-либо роль в нашем живом мире. Польза от таких людей, служащих орудием в руках государства, столь очевидна, что это ясно всякому. Может быть, кардинал Консалви, будучи выдающимся политиком, использовал их именно для этих целей. Кроме того, ему прекрасно известно, что, несмотря на все свои злодеяния, разбойники рьяно привержены нашей церкви и очень набожны.