Джеймс Кервуд - Рассказы

– Филипп Брант!.. – воскликнул он наконец. – Какими судьбами?..

– Но почему вы в крови? – удивился Филипп.

– Убежал! – ответил он, задыхаясь и вновь хватая за руку Филиппа. – И попал как раз вовремя, в самую точку! Все погибли, кроме меня одного, – и Калькинс, и Гаррис, и этот маленький голландец… ну, как его?.. Офлин. Все они валяются теперь окоченелые в снежных сугробах. Но я знал, что за мною вышлют новый патруль! Ожидал его со дня на день. И вот наконец вы пришли… Сколько с вами людей?

Он посмотрел по направлению к избушке и к саням. Улыбка медленно стала сходить с его лица, и Филипп вдруг услышал, как он от разочарования вздохнул. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы Олаф все понял. Он выпустил руку Филиппа из своей, сделал шаг назад и вдруг смерил его взглядом с головы до ног.

– Один! – воскликнул он. – Неужели?

– Да, один, – подтвердил Филипп. – Если не считать Селии Армин. Я привез её к ее отцу. За нею гонится сейчас со своею шайкой Блэк, и я уверен, что через полчаса он уже будет здесь.

Улыбка опять появилась на лице у Олафа.

– С нами крестная сила! – воскликнул он. – Так что они, можно сказать, прибудут сюда со следующим поездом? А с другой стороны опушки – погоня за мной! Ну не комедия ли в том, что вас принесло сюда только в единственном числе?

И вдруг глаза его упали на револьвер.

– А заряды? – быстро спросил он. – А продовольствие?

– Есть и то и другое, – ответил Филипп. – Тридцать патронов для ружья, дюжина для револьверов и пудов восемь свежего мяса…

– Ну в таком случае засядем в эту избушку! Надо только втащить в нее и собак!

И они отправились вместе к саням, на которых все еще терпеливо сидела Селия.

– Здравствуйте, Селия Армин!.. – весело крикнул ей Олаф.

Она вздрогнула, подняла на шведа свои лучистые глаза и вдруг его узнала.

– Олаф Андерсон!.. – воскликнула она и протянула к нему обе Руки.

И затем быстро-быстро она стала ему что-то рассказывать на непонятном для Филиппа языке. Олаф отвечал ей и широко улыбался.

Как вдруг с опушки леска раздался выстрел, и они слышали, как над их головами пролетела пуля.

– Пора!.. Пора!.. – заторопил Андерсон.

И через каких-нибудь десять секунд они уже ехали к избушке.

Со стороны хижины за это время не было видно никаких признаков жизни, если только не считать, что самый дым означал жизнь. Не успели сани остановиться, как Селия уже мчалась к двери. Дверь оказалась запертой, и она в крайнем волнении стала колотить в нее своими маленькими кулачками и выкрикивать какое-то странное слово. Стоя прямо позади нее, Филипп услышал, как за бревенчатыми стенами кто-то завозился, затем что-то спросил низким басом, на что Селия ответила нетерпеливым восклицанием, и, наконец, отодвинул засов. Дверь отворилась внутрь и Филипп увидел распростертые объятия, в которые метнулась Селия, и седые волосы и бороду. Он нс успел увидеть более этого, так как в это время подозрительно оглянулся назад, боясь, как бы не настигла их врасплох погоня Блэка.

Затем оба они с Олафом стали втаскивать в избушку собак. Протащить их через дверь, да еще вдобавок вместе с санями, оказалось делом далеко не легким. Когда Олаф захлопнул наконец дверь и задвинул засов, он тут же подошел к Армину и протянул ему руку.

– Ну, здравствуйте, старина, – обратился он к нему по-датски. – Что нового?

Они стали пожимать друг другу руки и пока обменивались первыми фразами, без которых не обходится ни одна встреча на всем земном шаре, Филипп повернулся к Селии. Она подошла к нему со сверкавшими в полумраке хижины глазами и вдруг обняла его за плечи. Швед так и застыл на месте, точно вкопанный, а белобородый Армин посмотрел на Селию так, точно не верил своим глазам. Поднявшись на цыпочки, Селия поцеловала Филиппа и затем, повернув голову к старику, но все еще продолжая обнимать Филиппа, она что-то ему сказала, от чего Олаф так и прыснул себе в кулак от изумления, смешанного с восторгом. Затем она отошла от Филиппа и обняла отца.

– Что она ему сказала, Олаф? – обратился к шведу Филипп.

– Что она собирается выйти за вас замуж, если только мы когда-нибудь выберемся из этого кромешного ада, – ответил Олаф. – Ну и подвезло же вам, Филипп! Только представить себе, что Селия Армин и вдруг выходит за такого урода, как вы! Но этому все-таки не бывать. Не угодно ли вам, милейший, посмотреть вот сюда?

Филипп приник глазами к щели между бревнами и увидел перед собою всю тундру и черневшую вдалеке полоску леса. От этой полоски уже открыто бежали к избушке люди и уже не старались больше скрывать своих намерений.

Селия и ее отец насторожились.

– Ну, что ж, – постарался их успокоить Филипп. – Мы им покажем! У нас есть винтовка, револьвер и целых сорок патронов!

Но последние слова чуть не застряли у него в горле. С реки и вдоль тундры, простершейся между нею и видневшимся на горизонте леском, двигались сани, за ними показались другие, потом третьи и четвертые. Рядом с санями бежало рысцой несколько закутанных в меха человек.

– Это Блэк! – воскликнул Филипп.

Андерсон отошел от стены. В глазах у него загорелся своеобразный огонек, а в лице было твердое, как железо, выражение. А в это железо была впаяна незаметно та страшная улыбка, с которой он всегда выходил на бой или встречался лицом к лицу со своим настоящим противником. Он медленно повернулся вокруг самого себя и указал своим длинным пальцем на все четыре стены избушки.

– Прошу приготовиться! – сказал он коротко и повелительно. – Они будут нападать на нас со всех сторон. Только бы нам продержаться до ночи, а ночью они нападать не станут, так как очень суеверны и боятся темноты. Они не сделают этого даже и в том случае, если их к этому будет принуждать сам Блэк. А за этим-то артистом я и гнался по пятам, когда вдруг наткнулся на Армина и его людей. Смелее!

В его голосе прозвучала вдруг какая-то неприятная нота, когда он вновь стал смотреть через щель в стене. Филипп отсчитал поровну снаряды и через всю избушку посмотрел на Селию и ее отца. Оба они прислушивались к тому, что говорил сейчас Олаф, но он знал, что они не поняли ни слова. Он всыпал шведу в правый карман тужурки половину патронов и затем выступил вперед, протянув к Армину обе руки для приветствия. Даже в этот напряженный момент он заметил, как вдруг просияло от удовольствия лицо у Селии. Губы ее зашевелились, она что-то быстро и тихо говорила отцу, то и дело поглядывая на Филиппа. Армин подошел к нему, и руки их встретились. В первую минуту Филипп принял его за старика. Его волосы и борода были совершенно седые, спина у него была сгорблена, и руки казались длинными и худыми. Но зато глаза у него, глубоко запавшие в орбиты, светились молодо и бодро, как у орла. Он пристально глядел ими на Филиппа, расценивая его так глубоко и всесторонне, как только мужчина может оценивать мужчину. Затем он заговорил и только по тому, как вдруг заблистали глаза у Селии, как разжались ее губы и как быстро вспыхнуло румянцем все ее лицо, он понял, о чем говорил ему Армин.