Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

Джим Карвель протянул к Бари руки, и он тотчас же стих. Тогда молодой человек поднялся на ноги, посмотрел по тому направлению, куда ушел Мак-Таггарт, и как-то забавно и с хитрецой щелкнул языком. Даже в этом его щелканье было что-то приятельское, добродушное. То же добродушие светилось у него в глазах и в ярком блеске его зубов, когда он опять посмотрел на Бари. Его окружало что-то такое, что заставляло серый день казаться ясным, вселяло надежду и располагало к нему и согревало вокруг него холодную атмосферу, точно жарко натопленная печка, которая во все стороны посылает от себя теплые лучи. Бари почуял это. В первое время, когда около него стояли два человека, он топорщился, огрызался на них и ощетинивал спину; зубы его щелкали в мучительной агонии. Теперь же он выдал перед этим человеком свою слабость. В его налитых кровью глазах, которые он устремил на Карвеля, светились мольба и сознание вины. И Джим Карвель опять протянул к нему руку, и на этот раз еще ближе.

– Несчастный!.. – заговорил он все с тою же улыбкой на лице. – Бедняга!

Эти его слова показались Бари лаской в первый раз за все время с тех самых пор, как он лишился Нипизы и Пьеро. Он протянул голову и положил ее на снег. Карвель увидел, что из нее медленно сочилась кровь.

– Бедная собака!.. – повторил он.

И совершенно безбоязненно он положил на Бари руку. Это было доверием, вытекавшим из великой искренности и глубокой симпатии. Рука коснулась его головы, а затем стала его гладить чисто по-братски. Потом с величайшей осторожностью она перешла к пружинам, которые сжимали Бари переднюю лапу. Своим полуобессилевшим умом Бари силился понять, в чем дело, и тогда только сообразил, когда вдруг почувствовал, что стальные челюсти вдруг разжались и выпустили наконец его онемевшую лапу. Тогда он стал делать то, что делал по отношению к одной только Нипизе и больше ни к кому на свете. Он высунул свой горячий язык и стал лизать им Карвелю руку. Молодой человек засмеялся. Приложив усилия, он разжал две другие пружины, и Бари освободился.

Несколько времени он пролежал не двигаясь и устремив взоры на Карвеля. Молодой человек уселся на покрытый снегом березовый пень и стал набивать трубку.

Бари смотрел, как он ее зажигал, и с неожиданным для себя интересом увидел первое облачко табачного дыма, вылетевшее из его рта и ноздрей. Карвель сидел совсем близко от него и ухмылялся.

– Ну, успокой свои нервы… – подбодрял он Бари. – Все кости целы. Только помяло немного. Вылезай-ка оттуда, сразу поправишься!

Он посмотрел в сторону Лакбэна. На него вдруг нашло подозрение, что Мак-Таггарт может вернуться обратно. Может быть, то же самое подозрение зародилось и в Бари, потому что когда Карвель взглянул на него опять, то он уже стоял на ногах и, покачиваясь слегка, старался восстановить равновесие. Затем молодой человек снял с себя ранец, расстегнул его, засунул в него руку и вытащил оттуда кусок сырого замороженного красного мяса.

– Только сегодня убито! – объяснил он Бари. – Годовалый лось, нежный, как куропатка, самое вкусное мясо, настоящий антрекот. Ешь?

Он придвинул мясо к Бари. Пес охотно принял его угощение. Он был голоден, мясо предлагал ему приятель, почему бы и не вонзить в него зубы? И он заработал своими челюстями. Тем временем Карвель снова надел на себя ранец, встал на ноги, взял ружье, нацепил на себя лыжи и направился к северу.

– Идем, милейший! – крикнул он Бари. – Нам пора!

Это было таким приглашением, точно они давно уже совершали путь вдвоем и всю дорогу не расставались. Пожалуй даже, в этом приглашении слышалась отчасти и команда. Это немного удивило Бари. Он постоял с полминуты без движения и глядел на удалявшуюся спину Карвеля. Карвель же не оборачивался назад. Тогда Бари посмотрел в сторону Лакбэна, потом опять на Карвеля и вдруг заскулил. Молодой человек в это время уже скрылся за густым кустарником. Потом опять появился.

– Да иди же! – вдруг послышался его голос. – Чего стоишь?

Этот голос неожиданно пробудил в Бари новые чувства. Это был голос не Пьеро и не Нипизы. У нее голос тоньше и приятней. На своем веку он видел очень немногих людей и ко всем ним проникся ненавистью. Но этот голос прямо обезоруживал его. В этом зове было что-то манящее. И ему вдруг страстно захотелось ответить на него. Его вдруг охватило желание побежать за этим незнакомцем хоть на край света. В первый раз за всю свою жизнь он почувствовал пламенную необходимость в дружбе именно мужчины. И он не двинулся до тех пор, пока Карвель не скрылся в лесу совершенно. А затем не выдержал и побежал.

Эту ночь они провели в густой заросли кедров и можжевельника в десяти милях к северу от линии Буша Мак-Таггарта. Целых два часа шел снег и замел их следы. Шел он крупными, рыхлыми хлопьями и теперь. Они нависали на деревьях и тяжело оттягивали ветви книзу. Карвель развернул свою маленькую шелковую палатку и разжег костер. Покончив с ужином, Бари улегся на живот тут же около Карвеля и стал смотреть на него, не отрывая глаз. А молодой человек прислонился спиной к стволу дерева и с наслаждением покуривал свою трубочку. Он сбросил с себя полушубок и шапку с ушами и при свете пылавшего костра стал походить совсем на юношу.

– Приятно, что есть с кем поговорить, – обратился он к Бари. – Именно с тем, кто поймет и все-таки не сможет пересказать никому. Разве тебе никогда не хотелось полаять? Вот так же и мне. Иногда я с ума схожу оттого, что мне хочется поговорить и не с кем.

Он потер себе руки и протянул их к огню. Бари следил за каждым его движением и прислушивался к каждому его слову. В глазах его светилось немое обожание, которое согревало Карвелю душу и делало для него ночь не такой безнадежной и пустынной. Бари еще ближе подполз к ногам молодого человека, и он вдруг наклонился к нему и стал гладить его рукой.

– Я все-таки злой человек, – ухмыльнулся он. – Ты даже этого вовсе и не подозреваешь. А знаешь, как все это произошло?

Он подождал немного, а Бари внимательно на него смотрел. Затем он снова заговорил с ним таким тоном, точно Бари был человеком:

– Ну, так слушай, – продолжал он. – Это было пять лет тому назад, как раз в декабре, на Рождество. У меня был отец. Славный такой старикашка. Матери вовсе не было, и мы жили с ним душа в душу. Понимаешь? И вот явился к нам некий негодяй Гарди и подстрелил его из-за угла. Самое подлое убийство. Но у него было много денег и много друзей, и с помощью их он добился того, что его не повесили, а присудили только к двум годам заключения. Но он не отсидел и их. Карвель сжал себе руки так, что захрустели пальцы. Торжествующая улыбка вдруг осветила его лицо, и глаза его засверкали. Бари тоже глубоко вздохнул, но это было простым совпадением, хотя момент все-таки был для него напряженный.