Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

– Мне приятно видеть это выражение в ваших глазах, – сказал он, – и я рад, что вы все-таки не понимаете меня, потому что не мог бы перед вами лгать. Я понимаю теперь все ваши рисунки и не стал бы скрывать от вас, что нам придется пережить сейчас отчаянное положение. Эскимосы пришли именно за вами, и я готов биться об заклад, что Брэм уже не вернется со своей охоты назад. Я уверен, что они где-нибудь подстерегли его и убили из засады.

Он принял руки с ее лица и все еще продолжал улыбаться. Она сделала такое движение, точно хотела подойти к окну. Он удержал ее от этого, и в ту же самую минуту вдруг послышался со двора отчаянный вой волков. Дав Селии понять, что она все время должна оставаться там, куда он ее отвел, а именно у стола, Филипп подошел к окну сам. Волки столпились у калитки, и два из них так и прыгали, стараясь перескочить через загородку своей тюрьмы. Среди двора, между изгородью и избушкой, валялся на снегу еще один убитый волк. Филипп быстро сделал вывод: эскимосы уже убили Брэма из засады и теперь предполагали, что девушка в избушке находится одна. Он догадывался, что они только суеверно боялись волков Брэма и решили их убить по одному, чтобы затем перелезть через забор и пробраться в саму избушку.

И вдруг он увидел, как над забором появились голова и плечи какого-то человека, рука этого человека что-то бросила, и перед глазами Филиппа сверкнула стрела и врезалась в самую середину стаи волков. Тотчас же эти голова и плечи скрылись за забором, и в тот же самый момент Филипп услышал позади себя крик Селии. Она тоже подбежала к окошку. Она увидела то же, что и он, и быстро и тяжело задышала от волнения. В удивлении он заметил, что она не была уже больше бледна. Щеки ее запылали румянцем, и в глазах у нее засветился яркий огонь. В немом молчании он стал смотреть на нее, удивившись ее преображению. Он был почти уверен, что и она собиралась тоже сражаться и что была готова бок о бок с ним ринуться на врагов. Едва крик замер на ее устах, как она уже бросилась к себе в комнатку и тотчас же возвратилась оттуда и сунула ему в руку револьвер.

Филиппу показалось, что она не уходила и на десять секунд.

Это был не револьвер, а простая детская игрушка. При других обстоятельствах он поднял бы Селию на смех, но при данных обстоятельствах было не до смеха. Это был момент крайней напряженности, и это ничтожное оружие все-таки дало Филиппу уверенность, что он не оставался вовсе безоружным. Как-никак, а из него можно было выстрелить до самого забора и, пожалуй, свалить с него и человека, если только удастся хорошо в него прицелиться. Во всяком случае, им можно произвести много шума.

Шума!.. Он посмотрел на Селию и перестал улыбаться. Не пришла ли и ей в голову та же самая мысль, что и ему? Иначе зачем ей нужно было бы совать ему в руку именно этот револьвер? И по блеску ее глаз он догадался, что был прав. Ведь если Брэм был уже убит, то эскимос или эскимосы предполагали, что во всей этой избушке она была совершенно одна и будет находиться в их власти тотчас же, как будут перебиты все волки до одного. Поэтому два или три шумных выстрела из револьвера и затем появление во дворе самого Филиппа могли, по меньшей мере, поколебать их уверенность. Они поняли бы из этого, что Селия была не одна и что ее защитник имеет при себе оружие. Вот почему Филипп возблагодарил судьбу за то, что она ниспослала ему этот инструмент, который гремел так, как игрушечная пушка, а причинял боль не сильнее укуса комара.

– Много их тут не должно быть… – успокоил Селию Филипп. – Иначе они гораздо быстрее справились бы со всеми волками. Вероятно, их не более…

В этот самый момент над забором, медленно и опасливо озираясь по сторонам, стала подниматься темная голова, и все волки с рычанием бросились толпой к тому месту.

– Смотрите! Смотрите! – крикнула Филиппу по-датски девушка. – Это Блэк!

Филипп не понял ее, выждал, когда тот поднялся над забором настолько высоко, чтобы метнуть свою стрелу, и вдруг неожиданно выскочил на крыльцо. Закричав во весь голос так, что у него чуть не лопнули голосовые связки, он в то же мгновение открыл и стрельбу. Гром выстрела и дикий вопль заставили незнакомца спрыгнуть на землю. Но зато стая волков, обезумевшая от невозможности добраться до врагов, сразу же повернула назад и бросилась к избушке. Зная по опыту, в чем дело, Филипп моментально скрылся за дверью.

– Видали вы, – обратился он к Селии, – как этот герой сейчас покатился с забора вниз? Не думаю, чтобы я попал в него. По всей вероятности, нет. Но если бы только они знали, какие жестокие раны может наносить этот наш револьвер, то они подняли бы нас на смех. Но зато шуму-то, шуму сколько!..

Он посмотрел ей прямо в лицо. Это было с его стороны изумительным лицемерием. Опасность была велика, он сознавал ее и все-таки был рад тому, что, делая колоссальные усилия, чтобы понять хоть что-нибудь из того, что он ей говорил, она не замечала, как он ее обнимал. От радостного волнения и в то же время от сознания рискованности положения кровь бросилась ему в лицо.

– Мне хочется сейчас крепко-крепко тебя обнять, – обратился он к ней с серьезностью, которая, казалось, должна была бы на нее подействовать. – Обнять и поцеловать и еще высказать, что я чувствую… Мне хотелось бы сделать это, пока еще не поздно. Но поймешь ли ты меня? То есть сможешь ли ты понять, что я полюбил в тебе каждую частицу, начиная от той земли, на которой ты стоишь? Пожалуйста, не думай, что мною руководит сейчас зверь. Вот именно этого-то я и боюсь. Но мне хотелось бы высказаться перед тобой прежде, чем начнется для меня неравный бой, и именно из-за тебя. А бой этот уже близок, он уже висит над нами, так как они уже расправились с Брэмом и сегодня же сломают или сожгут эту изгородь, расправятся с волками и примутся за эту хижину. А тогда…

Он потихоньку отнял от нее руки. В его взгляде как будто отразилась одна из тех мыслей, которые его так волновали.

– Но ведь ты уже принадлежишь другому… – задумчиво сказал он, отвернувшись к окошку. – Иначе зачем было бы тебе вешаться ему на шею, а ему прижимать тебя к себе, как вот здесь?..

Некоторое время назад он скомкал картинку и бросил ее на пол. Теперь он поднял ее и стал расправлять. Селия не шевельнулась. Она с напряженным вниманием следила за каждым его движением. И когда он снова подошел к ней с картинкой, то ему показалось, что у нее в глазах загорелся новый, тревожный вопрос. Как будто она сразу угадала в Филиппе что-то такое, чего раньше не замечала. И в первый раз он почувствовал от этого смущение. Возможно ли, чтобы она поняла то, что он сейчас перед ней высказывал? Он не мог этому поверить, а между тем… Существует же на свете чисто женская интуиция!..