Артур Дойл - Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)

– Да, жаль, что так вышло, но все равно ведь изменить ничего уже нельзя.

– Но теперь надо решить, как мы можем поправить ситуацию. Вот послушай, что я думаю. Сегодня утром я разговаривал с Хетти, и она со мной согласилась. Мы могли бы давать тебе один фунт в неделю, пока ты не станешь на ноги. Так тебе проще будет начать свое дело, а деньги вернешь, когда сможешь.

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, – сказал я. – Если вы не требуете немедленного ответа, я бы хотел немного погулять и все обдумать.

Так что сегодня Каллингвортам пришлось самим проносить их денежный мешок через докторский квартал. Я же пошел в парк, сел на скамью, закурил сигару и все хорошенько обдумал. Сначала на меня накатила тоска, но потом приятный воздух, запах весны и начавших распускаться цветов снова вернули мне хорошее настроение. Прошлое письмо я начинал писать, глядя на звезды, а это хочу закончить в окружении цветов, потому что, когда у человека скверно на душе, он редко имеет таких спутников. Большинство приятных вещей в этом мире – от женской красоты до вкуса персика – являются своего рода приманкой, нужной Природе для того, чтобы соблазнять своих глупых пескарей. Люди ведь должны есть, должны размножаться, вот они и устремляются по указанной дорожке, думая, что доставляют себе удовольствие. Но за запахом и красотой цветов не скрывается никаких крючков, они прекрасны просто так, без всякого затаенного смысла.

Итак, я сидел в парке и думал. Вряд ли Каллингворт поднял тревогу из-за такого мизерного уменьшения количества пациентов. Нет, из-за этого он не стал бы отстранять меня от своей практики. Несомненно, я каким-то образом стал мешать ему в его домашней жизни, а работа – не более чем благовидный предлог, необходимый, чтобы отделаться от меня. Как бы то ни было, с моими мечтами об успешной карьере хирурга, которая развивалась бы параллельно с его медицинской практикой, можно было распрощаться навсегда. По большому счету, учитывая недовольство матери и не прекращающиеся последние несколько недель ссоры с ним, нельзя сказать, чтобы я был сильно огорчен. Напротив, где-то поглубже диафрагмы я неожиданно почувствовал приятное щекотание. Стая грачей, галдя, пролетела у меня над головой, и меня вдруг накрыло теплой волной счастья.

По дороге домой я задумался над тем, как мне ответить на предложение Каллингворта. Деньги это небольшие, но было бы безумием отказываться от них, ведь все, что мне удалось накопить, работая у Хортона, я отправил домой. Всего у меня за душой было шесть фунтов. Подумав, я пришел к выводу, что для Каллингворта при его огромных доходах эта сумма не делала погоды, в то время как для меня это были большие деньги. Вернуть их ему я смогу самое меньшее через год. А может быть, мне повезет, и я вообще смогу обходиться без его помощи. Действительно, только из-за его посулов относительно моей карьеры в Брадфилде я отклонил выгодное предложение пароходной компании. Следовательно, если я какое-то время буду принимать его помощь, в этом не будет ничего зазорного. Дома я объявил ему, что принимаю его предложение и одновременно поблагодарил за великодушие.

– Да, ерунда, – легкомысленно произнес он. – Хетти, дорогуша, принеси бутылку вина, выпьем за успех нового начинания Манро.

Кажется, только вчера он пил за начало нашей совместной работы, и вот мы той же компанией пьем за ее окончание! Боюсь, что на этот раз оба мы были более искренни.

– Мне нужно решить, где начинать, – заметил я. – Меня бы, конечно, больше всего устроил какой-нибудь маленький городок, в котором все жители богатые и больные.

– Здесь, в Брадфилде, ты не захочешь обосноваться? – спросил Каллингворт.

– Не вижу в этом смысла. Если я мешаю тебе как партнер, как конкурент я буду мешать тебе еще больше. Если дела у меня пойдут в гору, ты от этого пострадаешь в первую очередь.

– Что ж, – согласно произнес он, – выбирай город, а мое предложение остается в силе.

Мы нашли атлас и расстелили на столе карту Англии. От бесчисленных городов и сел у меня зарябило в глазах, но ничто не могло помочь мне остановить выбор на каком-то одном из них.

– Я считаю, это должно быть более-менее крупное место, чтобы у тебя была возможность развиваться, – заметил он.

– И не слишком близко к Лондону, – добавила миссис Каллингворт.

– А главное, чтобы я там никого не знал, – сказал я. – Сам-то я могу смириться с неудобствами, но не хотелось бы ударить лицом в грязь, если ко мне начнут ходить гости.

– Что скажешь о Стоквелле? – Каллингворт показал янтарным мундштуком на городок в тридцати милях от Брадфилда.

Я впервые слышал это название, но поднял бокал.

– За Стоквелл! – воскликнул я. – Завтра утром съезжу туда на разведку.

Мы выпили, и ты, несомненно, поддержишь этот тост у себя в Лоуэлле. Можешь быть уверен, я пришлю тебе самый полный и подробный отчет о том, чем это закончится.

Дорогой мой друг, за это время много чего произошло, и я должен рассказать тебе обо всем подробно. Дружба – странная вещь. Вот мы с тобой не встречаемся, но я знаю, что ты у себя в Новой Англии {170}не забываешь обо мне и что тебе интересно знать, как я живу и что думаю, и от одной мысли об этом моя жизнь здесь, в старой Англии становится намного интереснее. Ты для меня что-то вроде опоры.

Моя жизнь так наполнена неожиданностями, что они уже как бы перестают ими быть. Как ты знаешь из моего прошлого письма, я лишился работы и собирался ехать в небольшой провинциальный городок Стоквелл, дабы узнать, подходит ли он для того, чтобы начать там практику. И вот утром перед завтраком, когда я собирал вещи, раздался робкий стук в дверь, и в комнату вошла миссис Каллингворт. Она была в длинной домашней кофте и с распущенными волосами.

– Вы не могли бы спуститься к Джеймсу, доктор Манро? – с тревогой в голосе произнесла она. – Он всю ночь был какой-то странный. По-моему, он заболел.

Я спустился к Каллингворту. С красным лицом и каким-то безумным блеском в глазах он сидел на кровати, ворот его ночной сорочки был распахнут и обнажал волосатую грудь. На одеяле перед ним лежали лист бумаги, карандаш и ртутный градусник.

– Чертовски интересная штука, Манро, – сказал он. – Иди посмотри на этот график изменения температуры. После того как я понял, что не могу заснуть, я стал каждые полчаса ее измерять. Она то подскакивает, то падает. Теперь это похоже на изображение гор в книгах по географии. Нужно будет привезти какие-нибудь лекарства, и, черт возьми, мы совершим революцию в лечении лихорадки! Я напишу книгу на основании личного опыта, после которой старые медицинские книги уже никому не будут нужны. Им останется разорвать их все и заворачивать в них бутерброды.