Луиза Мэй Олкотт - Сестры Марч (сборник)

Неважно, что ответил Джон. Важно то, что он и не думал возражать. Иначе в доме и его обитателях не произошли бы так быстро значительные перемены. До райской идиллии было, конечно, далековато, но разделение труда всем пошло на пользу. Пунктуальный и уравновешенный отец семейства утвердил в Священной Детской империи незыблемые законы, а Мег снова помолодела и похорошела благодаря подвижному образу жизни, доверительным беседам с умным мужем и некоторым развлечениям, которые она все чаще стала себе позволять.

Теперь Джону уже не приходило в голову покидать свой «игрушечный домик» иначе как в обществе жены. Скотты сами часто наведывались к Брукам и находили их гнездышко обителью довольства и любви. Даже взыскательная Салли Моффат чувствовала себя в этих стенах очень уютно.

– Мне приятно бывать у вас, – сказала она, печально оглядываясь вокруг, как будто искала тайну, с помощью которой ей удалось бы победить холод и одиночество, поселившиеся в ее большом доме, – здесь так мило и уютно.

У нее все еще не было детей, а Нед жил в своем собственном мире и не допускал туда Салли.

Так Джон и Мег нашли ключ к семейному счастью. Сокровище истинной любви может открыться самым бедным людям и оказаться скрытым от самых богатых. Мег не жаловалась больше на свое «заточение». Право, в четырех стенах можно чувствовать себя избавленной от суетности мира, тем более когда рядом с тобой любящие дети и твой верный друг, и ты с радостью правишь своим домашним царством – не как царица на престоле, а как разумная жена и мать.

Лори намеревался пробыть в Ницце всего неделю, а задержался на месяц. Он устал путешествовать в одиночестве, а присутствие Эми вдруг вернуло ему домашний уют на другом полушарии. Как не хватало ему семейства Марч, всегда готового приветить «милого Лори»; и сколь ни гостеприимно встретила его Европа, ничто не могло заменить ему общества «девочек» Марч. Эми из четырех сестер баловала его меньше всех, но теперь она была ему рада, потому что и сама, при всей ее кажущейся беззаботности, стосковалась по дому, а Лори был в известном смысле членом ее семьи.

Им было приятно проводить время вместе, разъезжая верхом, совершая долгие прогулки, танцуя на балах или просто бездельничая, потому что мудрено посвятить себя какому-то делу, когда весь город пребывает в праздности.

Окружающим они казались беззаботной и легкомысленной парой, а между тем молодые люди пристально приглядывались друг к другу, делая одно открытие за другим. Эми с каждым днем вырастала в глазах Лори, а она находила в нем все больше недостатков, и каждый из них уже знал правду, хотя еще не было сказано ни слова.

Эми старалась понравиться ему, и ей это удалось. В душе она была ему благодарна за то, что он развлекал ее, и платила ему маленькими любезностями, которые были столь присущи ее изящной, женственной натуре. А Лори плыл по течению, принимая ее внимание как должное: все женщины, считал он, должны быть добры к нему уже потому, что некогда одна из них проявила к нему жестокость. Пожалуй, он передарил бы Эми все безделушки в Ницце, согласись она принять эти подарки. Но вместо этого он ловил на себе ее грустно-ироничный взгляд и начинал бояться проникновенных голубых глаз Эми.

– Все отправились на целый день в Монако, а я осталась написать письма. Зато теперь я собираюсь поехать в Вальрозу на этюды. Что ты на это скажешь? – спросила она, когда в один прекрасный день, устав от своих ленивых скитаний, Лори забрел к ней.

– Я бы составил тебе компанию, но не слишком ли жарко для столь дальней прогулки?

– Наймем экипаж. Править будет Батист, а твое дело – только держать надо мной зонтик. Я, как видишь, проявляю заботу о твоих перчатках, – Эми лукаво взглянула на его безукоризненно чистую пару из тонкой лайки – перчатки вообще были слабостью Лори.

– Что ж, я еду! Милости прошу, – он протянул руку за этюдником.

– Ну нет. Для тебя это чрезмерная нагрузка, а для меня привычное дело, – продолжала посмеиваться Эми, легко сбегая вниз с этюдником под мышкой.

Лори ни на чем больше не настаивал, но когда они сели в экипаж, он сам взял вожжи, так что Батисту оставалось лишь скрестить руки на груди и погрузиться в дрему на своей скамеечке.

До этого дня они ни разу не поссорились. Эми была неизменно тактична, а Лори слишком ленив. В дороге время от времени он заглядывал под поля ее шляпки, она улыбалась в ответ, – и они ехали дальше в самом дружеском расположении духа.

А ехать было так приятно; в пути встречались чудные картины. Пастух в коротких штанах, деревянных башмаках и островерхой шляпе играл на дудке, а вокруг паслись козы. По дороге брели два ослика с корзинами свежескошенной луговой травы, на одном ехала юная красавица, а на втором – старушка с прялкой. Из встречных домиков выбегали загорелые, светлоглазые дети и предлагали купить у них цветы или апельсиновую ветку с плодами. Оливковые деревья укрывали холмы в тени своих крон, в садах золотились плоды, по обочинам дорог алели анемоны, а вдали зеленели подножья гор и белели на фоне синего итальянского неба заснеженные вершины Альп.

Вальроза означает «долина роз». Лето не покидает этих широт, и розы растут здесь повсюду. Они буквально обволакивают арки, тянутся к проходящим из-за чугунных прутьев ворот, образуют аллеи, красуются на холмах рядом с лимонами и пальмами.

Каждый уголок тут представлял собою цветник, в каждом гроте из-под вуали улыбалась мраморная нимфа, и над водами каждого фонтана склонялись созерцающие свои отражения розы – алые, белые или бледно-розовые. Кусты роз окружали колонны, поднимались вверх на террасы, с которых открывался вид на озаренное солнцем Средиземное море и белый город на побережье.

– Что можно придумать лучше для медового месяца? – заметила Эми, вдыхая умопомрачительный аромат. – Ты где-нибудь еще видел такие розы?

– Нет, и таких шипов тоже, – ответил Лори, засовывая в рот большой палец, пострадавший при попытке добыть самую ослепительную розу.

– А ты сорви такую розу, у которой нет шипов! – с этими словами она сорвала три небольших светлых цветка и вдела ему в петлицу.

С минуту он смотрел на них со странным выражением. Будучи наполовину итальянцем, Лори был суеверен; еще он пребывал в том меланхоличном состоянии, горестном и сладком одновременно, когда наделенные воображением молодые люди в разных пустяках видят символический смысл и повод для романтических фантазий.

Ослепительная колючая роза связывалась в его сознании с Джо – она часто приходила к ним в оранжерею и брала именно такие розы. А эти светлые розочки… Итальянцы никогда не вкладывают их в свадебные букеты, но только в руки умерших. Что это? Дурное предзнаменование? Но для кого? Для него или для Джо? Здравый смысл американца помог ему быстро прогнать мрачные мысли, и он вдруг засмеялся так весело и сердечно, как не смеялся еще ни разу со дня приезда в Ниццу.