Артур Конан Дойль - Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона

– Да, но долг был уплачен.

– Откуда они взяли деньги?

– Он получил свою пенсию; но вообще незаметно, чтобы у них были деньги.

– Чем она объяснила свое появление на звонки м-ра Фельпса?

– Она сказала, что муж ее очень устал, и она хотела помочь ему.

– Конечно, это подтверждается тем, что немного позднее он оказался спящим на стуле. Итак, против него нет улик, кроме репутации жены. Спросили вы ее, почему она так спешила в тот вечер? ее поспешность обратила на нее внимание констэбля.

– Она запоздала и торопилась домой.

– Указали вы ей на то, что вы и м-р Фельпс были у нее на квартире раньше ее, хотя она вышла на двадцать минут раньше вас?

– Она объясняет это разницей между омнибусом и кэбом.

– Объяснила она, почему, придя домой, пробежала прямо в кухню?

– Потому что там у нее лежали деньги, которыми она уплатила долг.

– Однако, у нее есть ответ на все. Спрашивали ли вы ее, не видела ли она кого-нибудь на Чарльз-Стрите?

– Только констэбля.

– Ну, вы, кажется, допросили ее достаточно подробно. Что вы еще сделали?

– В продолжение девяти недель следили за Горо, но безуспешно. Против него нет ни малейших улик.

– Еще что?

– Да, ничего, нет вовсе улик.

– Есть у вас какое-нибудь предположение, отчего звонил колокольчик?

– Должен сознаться, что теряюсь в догадках. Надо обладать большим хладнокровием, чтобы сделать такую штуку.

– Да, очень странный поступок. Очень благодарен вам за сообщения. Дам вам знать, если удастся предоставить виновного. Идем, Ватсон.

– Куда же мы отправимся теперь? – спросил я, когда мы вышли на улицу.

– Поедем интервьюировать лорда Хольдхёрста, кабинет-министра и будущего премьера Англии.

Нам посчастливилось застать лорда Хольдхёрста в его помещении на Доунинг-Стрит. Холмс послал свою визитную карточку, и нас сейчас же приняли. Государственный деятель принял нас со свойственной ему старомодной вежливостью и усадил нас на роскошные кресла, стоявшие по бокам камина. Стоя между нами на ковре, лорд Хольдхёрст, высокий, тонкий, с резко очерченным, задумчивым лицом, с кудрявыми, преждевременно поседевшими волосами, казался олицетворением не часто встречающего типа истого благородного вельможи.

– Ваша фамилия очень знакома мне, м-р Холмс, – улыбаясь, проговорил он. – И, конечно, я не сомневаюсь насчет цели вашего посещения. Только один случай, происшедший в здешнем министерстве, мог привлечь ваше внимание. Можно узнать, чьи интересы вы представляете?

– Интересы м-ра Перси Фельпса, – ответил Холмс.

– Ах, моего несчастного племянника! Вы понимаете, что именно вследствие нашего родства мне труднее защитить его, чем любого постороннего. Боюсь, что этот случай очень дурно отразится на его карьере.

– Но если документ будет найден?

– Тогда, конечно, дело другое.

– Мне хотелось бы предложить вам несколько вопросов, лорд Хольдхёрст.

– Буду счастлив дать вам все сведения, какие только могу.

– Наставления относительно переписки документа вы давали в этой комнате?

– Да.

– Следовательно, вряд ли кто мог подслушать вас?

– И речи не может быть об этом.

– Говорили ли вы кому-нибудь, что намереваетесь отдать переписать договор?

– Никому.

– Вы уверены в этом?

– Совершенно уверен.

– Ну, если вы ничего не говорили о документе и м-р Фельпс также не говорил, а кроме вас никто не знал об этом, то присутствие вора в комнате является случайным. Он просто воспользовался подвернувшимся ему счастливым случаем.

Лорд Хольдхёрст улыбнулся.

– Тут уже кончается предел моих знаний, – сказал он.

Холмс задумался на одно мгновение.

– Есть один очень важный пункт, о котором я хочу поговорить с вами, – сказал он. – Насколько я знаю, вы опасались очень серьезных последствий в том случае, если бы договор стал известен?

Тень пробежала по выразительному лицу министра.

– Да, последствия могут быть очень серьезные.

– И они уже обнаружились?

– Нет еще.

– Если договор попадет во французское или русское посольство, вы, вероятно, узнаете об этом?

– Конечно, – ответил лорд Хольдхёрст, и на лице его выразилось неудовольствие.

– Так как с тех пор прошло уже почти десять недель и о бумаге ничего не слышно, то нельзя ли предположить, что, по какой либо причине, она не попала ни в одно из посольств?

Лорд Хольдхёрст пожал плечами.

– Нельзя же предположить, м-р Холмс, чтобы вор украл договор только для того, чтоб вставить его в рамку и повесить на стену.

– Может быть, он поджидает, кто даст высшую цену?

– Если подождет еще немного, то ничего не получит. Через несколько месяцев договор перестанет быть тайной.

– Это чрезвычайно важно, – сказал Ходмс, – Конечно, можно предположить внезапную болезнь вора…

– Например, воспаление мозга? – спросил министр, бросая проницательный взгляд на своего собеседника.

– Я этого не говорю, – невозмутимо ответил Холмс. – Но мы отняли у вас слишком много дорогого времени, лорд Хольдхёрст, а потому позвольте проститься с вами.

– Полного успеха, кто бы ни был виновный, – сказал Хольдхёрст, провожая нас до дверей.

– Прекрасный человек, – заметил Холмс, когда мы вышли на улицу. – Но трудно ему поддерживать свое положение с должным достоинством. Он далеко не богат. Вы, конечно, заметили, что на сапогах новые подметки? Ну, Ватсон, не стану вас больше отвлекать от вашей работы: сегодня я ничего не буду делать; подожду ответа на объявление насчет кэба. Но был бы очень благодарен вам, если бы вы поехали со мной завтра утром в Уокинг с тем же поездом, как сегодня.

На следующее утро я встретил его на станции, и мы вместе поехали в Уокинг. Он сказал мне, что не получил ответа на объявление и не узнал никаких новых данных. Выражение лица Холмса, когда он хотел, было невозмутимо, как у краснокожего, и по его виду я не мог вывести заключения, доволен ли он положением дела, или нет, Как я помню, он разговаривал о системе измерений Бертильона и восторгался французским ученым.

Больного мы нашли, как и раньше, на попечении его усердной сиделки. На вид ему было гораздо лучше. Когда мы вошли, он встал с кушетки и свободно пошел навстречу нам.

– Что нового? – торопливо спросил он.

– Как я и опасался, не могу сказать вам ничего верного, – отвегил Холмс. – Видел я и Форбса, и вашего дядюшку, и начал розыски по двум следам; может быть, что-нибудь и выйдет из этого.

– Так вы не отчаиваетесь?

– Нисколько.

– Да благославит вас Бог за это! – вскрикнула мисс Гаррисон. – Не будем только терять надежды и терпения – и правда откроется.

– Мы можем вам рассказать больше, чем вы нам, – сказал Фельпс, садясь на кушетку.

– Я надеялся на это.

– Да, сегодня ночью с нами случилось происшествие, которое могло бы иметь весьма важные последствия, – проговорил Фельпс. Выражение лица его стало очень серьезным, и нечто похожее на страх мелькнуло в его глазах. – Знаете ли, я начинаю думать, что я бессознательно являюсь центром какого-то ужасного заговора, направленного против моей жизни и чести.