Артур Конан Дойль - Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона

– Эта находка стоит грязевой ванны, – сказал Холмс. – Это пропавший сапог нашего друга сэра Генри.

– Который Стапльтон бросил здесь, спасаясь от нас.

– Именно. Сапог остался у него в руках после того, как он воспользовался им для того, чтобы пустить собаку по следам сэра Генри. Он бежал, когда увидел, что игра его проиграна, и в этом месте швырнул сапог. Мы знаем, по крайней мере, что до этого места он благополучно добежал.

Но больше этого нам никогда не суждено было узнать, хотя о многом мы могли догадываться. Не было никакой возможности увидеть следы ног на трясине, потому что подымающаяся тина моментально заливала их; когда же мы достигли твердой земли и стали жадно разыскивать эти следы, то не нашли ни малейшего признака их. Если земля не обманывала, то Стапльтону так и не удалось достигнуть своего убежища на островке, к которому он стремился сквозь туман в эту последнюю ночь.

Этот холодный и жестокий человек похоронен в центре Гримпенской трясины, в глубине зловонного ила громадного болота.

Много его следов нашли мы на островке, на котором он прятал своего дикого союзника. Громадное двигательное колесо и шахта, наполовину наполненная щебнем, указывали, что тут когда-то была копь. Около нее были разбросаны развалины хижин рудокопов, которых, вероятно, выгнали отсюда зловонные испарения окружающего болота. В одной из них скоба и цепь, с множеством обглоданных костей, указывали место, где помещалась собака. На полу лежал скелет с приставшим к нему пучком коричневой шерсти.

– Собака! – сказал Холмс. – Боги мои, да это кудрявый спаньель! Бедный Мортимер никогда больше не увидит своего любимца. Ну, а теперь я думаю, это место не заключает в себе больше таких тайн, в которые мы бы уже не проникли. Стапльтон мог спрятать свою собаку, но не мог заглушить ее голоса, и вот откуда шли эти крики, которые даже и днем неприятно было слышать. В случае крайности он мог бы держать собаку в сарае, в Меррипите, но это было рискованно, и только в последний день, когда он думал, что конец всем его трудам, он рискнул это сделать.

Тесто в этой жестянке, без сомнения, та светящаяся смесь, которою он мазал животное. Его, конечно, навела на эту мысль фамильная легенда об адской собаке и желание напугать до смерти старика сэра Чарльза. Неудивительно, что несчастный каторжник бежал и кричал (так же, как и наш друг, и как поступили бы и мы сами), когда он увидел, что такая тварь скачет во мраке болота по его следам. Это была хитрая выдумка, потому что какой крестьянин осмелился бы поближе познакомиться с такою тварью, увидев ее мельком на болоте, а мы знаем, что многие ее видели.

Я говорил в Лондоне, Ватсон, и повторяю теперь, что никогда не приходилось нам преследовать человека более опасного, чем тот, который лежит теперь там.

Сказав это, Холмс простер руку по направлению к громадному пространству трясины, испещренной зелеными пятнами и сливающейся на горизонте с болотом.

Был конец ноября, и мы с Холмсом сидели в сырой туманный вечер у пылающего камина нашей гостиной в Бекер-стрите. Мой друг был в отличном расположении духа, вследствие удачного разрешения целого ряда трудных и важных дел, а потому я мог навести его на разговор о подробностях баскервильского дела. Я терпеливо ожидал этой удобной минуты, потому что знал, что Холмс никогда не допустит смешивать дела, и что его ясный и логический ум не отвлечется от настоящей работы ради воспоминаний о прошлом. Но сэр Генри находился с доктором Мортимером в Лондоне, готовясь к длинному путешествию, которое было предписано для восстановления его пошатнувшейся нервной системы. В этот самый день они навестили нас, а потому естественно было навести разговор на этот предмет.

– Весь ход событий, – сказал Холмс, – с точки зрения человека, называвшего себя Стапльтоном, был прост и прямолинеен, хотя нам, не знавшим вначале мотивов его действий и познакомившимися только с некоторыми фактами, все казалось чрезвычайно сложным. Мне удалось два раза говорить с миссис Стапльтон, и в настоящее время дело вполне выяснилось, и я не думаю, чтобы для нас оставалась тут еще какая-нибудь тайна. Вы найдете несколько заметок об этом деле под литерою Б в моем списке дел.

– Не будете ли вы добры сделать мне на словах очерк течения событий в этом деле?

– Конечно, я могу это сделать, хотя не ручаюсь, чтобы все факты сохранились у меня в памяти. Усиленная умственная сосредоточенность имеет куриозное влияние на мозг, вычеркивая из него то, что прошло. Однако же, в том, что касается случая с «собакою», я передам вам ход событий по возможности точно, а вы мне напомните, если я что позабуду.

Мои расследования доказали без всякого сомнения, что фамильный портрет не солгал и что этот молодец в действительности Баскервиль. Он был сыном того Роджера Баскервиля, младшего брата сэра Чарльза, который бежал с запятнанною репутациею в Южную Америку, где и умер, как полагали, холостым. В действительности же он женился и имел одного сына, того самого молодца, настоящее имя которого такое же, как и имя его отца. Этот молодец женился на Бериле Гарциа, одной из красавиц Коста-Рики и, расхитив значительную сумму общественных денег, переменил свое имя на Ванделер и бежал в Англию, где основал школу в восточной части Йоркшира. Причина, вследствие которой он взялся именно за такого рода дело, заключалась в том, что, во время путешествия, он познакомился с одним чахоточным учителем и воспользовался опытностью этого человека для успешного ведения предприятия. Фрезэр, учитель, однако же, умер, и школа, хорошая в начале, стала падать и приобрела дурную репутацию, а затем даже и позорную. Ванделер нашел удобным переменить свое имя на имя Стапльтон и перенес остатки своего состояния, свои планы на будущее и любовь к энтомологии на юг Англии. Я узнал в Британском музее, что он был признанным авторитетом в этой науке и что одной ночной бабочке, которую он первый описал во время своего пребывания в Йоркшире, было дано название Ванделер.

Теперь мы дошли до той части его жизни, которая оказалась столь интересною для нас. Молодец этот, очевидно, навел справки и узнал, что только две жизни стоят между ним и ценным поместьем. Я думаю, что когда он отправился в Девоншир, планы его были крайне туманны, но что у него были с самого начала злые намерения, очевидно из того, что он взял с собою жену в качестве сестры. Мысль пользоваться ею, как приманкою, была уже ясно выработана у него в уме, хотя он, может быть, и не знал еще наверное деталей, в какие выльется его замысел. Цель его была – получить поместье, и он готов был употребить всякое оружие и идти на всякий риск ради достижения этой цели. Первым его действием было поселиться как можно ближе к жилищу своих предков, а вторым – завязать дружеские отношения с сэром Чарльзом Баскервилем и с соседями.