Данте Алигьери - Божественная комедия. Рай

Лапи и Бинди – наиболее распространенные имена во Флоренции в те времена.

Указание на скорое окончание пути и поэмы.

Число ангелов, по Даниилу, 7, 10, превосходит всякие земные счисления. А так как, по Фоме Аквинскому, каждый ангел, обладая своей особой точкой зрения на Бога, является неповторяемой особью, то отсюда неограниченная возможность ангельских существ.

В примечаниях в начале 23–29 песней указано последнее испытание в познании поэта, чрез которое он дозрел до возможности созерцании. Поэту остается еще до полноты его блаженства и до окончании поэмы действительно удостоится лицезрения Божества, а вместе с тем соединения с Божеством; этого он достигает в последней песни, когда он видит не только одного Христа и на одно мгновенье, но и самую Тройцу. Но Дант не ограничивается одним упоминанием этой крайней ступени созерцательности. Его смелый гений пытается дать нам более близкое понятие об этим блаженном единении с Божеством и ввести нас в царство Его славы. Потому то этот последний акт развивается перед нами постепенно, что и составляет содержание следующих песен. Для того, чтобы не потерять нить взаимного соотношения в многочисленных подробностях, по обыкновению рассмотрим ход его мысли заранее. Схоластическая теология намечает три ступени такого созерцания, существующих вне времени и пространства, а потому неразделимых во времени: 1) предварительное чаяние (XXX, 46-123), состоящее в непосредственном очищении нашего духовного взора в его сущности созерцанием. Высшего Существа, которое, тем не менее, непознаваемо конкретно; для этого требуется известное изощрение духа (разума, взора) для непосредственного воздействия на него Божественного света. Это изощрение состоит в особом просветлении, в превращении естественной способности видеть в сверхъестественную, в котором Дант также намечает три ступени, а именно: а сперва естественный свет всецело погасает для поэта, что необходимо вследствие того высшего закона природы, о котором мы только что упоминали, б) но вслед за этим угасанием вещественного зрения является новое могущество зрения, хотя все еще недостаточное. Поэт видит длинную световую реку, сыплющую искрами и окруженную цветами, великолепная картина! Но это только лишь символ истины, которую он призван и должен узнать, упившись ив этого светового потока, в) Дант пьет из него – параллель вкушения из Эвной в конце Чистилища – и все перед ним изменяется. Река, казавшаяся ранее длинной, кажется теперь круглой и это изменение имеет двойной смысл, что Божественный свет, жизнь и руководительство (во Христе, как мы увидим) для непосвященного взгляда является лишь в его воздействии на создание, а не в обратном обращении того же воздействия и что лишь просвещенный глаз созерцает его в истинном виде т. е. не только как историческое действие, но и как вечное взаимодействие и содействие; при том появление ей в истинном виде выражается в том, что обрамляющие реку цветы и искры являются душами святых и ангелами. Еще более у Данта является чаяние, что все видимое им есть небесное подобие еще скрытой от него божественной сущности и общая картина царства небесной славы; тогда перед ним возникает от этого круглого потока, который делает Создателя видимым, и ширится тысячами ступеней величественный амфитеатр, где находятся ангелы и души святых «Небесная Роза», в которой не действуют земные законы пространства и отдаления, а свет, служащий ей основанием, не что иное, как Христос, обрисованный не с двусмысленной пластикой, как стоящий между Богом и миром принцип света, творчества и спасений (логос); этим оканчивается.

«Славнейшего из тел», primum mobile, Дант вступает в область невещественного, – «в круг из лучей чистейших». Художественное значение фигур повторения и усиления в ст. 40–42 не ускользнет от читателя.

Сравн. Апокалипсис, 22, 1.

См. примечание в начале песни. Из Бога исходит всякий свет; primum mobile впивает его верхнею своею поверхностью и распределяет его по остальным сферам.

Святые, из которых составлена Небесная Роза, отражаются в Божественном свете, радуясь своему блаженству.

Т.е. вероятно в том пункте, откуда смотрит сам поэт.

А с ними и законы пространства.

Т. е. хотя она еще молчит, но уже чувствуя потребность говорить.

Намек на ожидание в средние века близкого конца мира.

Последняя дань почтения Генриху VII, точно также как ниже последнее слово негодования Клименту V.

Аланец Вонифаций ѴШ. О событиях в Аланье см. прим. к XX Чистилища. О Бонифации ѴШ, см. прим. к XIX Ада.

Первое воинство – блаженных душ, второе – ангелов похожих на рой пчел.

Порхание ангелов в Розе увеличивает от взаимного общения блаженство свитых духов и их познание.

Души Ветхого и Нового Заветов.

Qjialis apes aestate nova per feores rura Exersent sub sole labor, и пр.

(«Энеида», 1).

Гелика или Калисто, дочь Ликаона и нимфы Дианы. Она была соблазна Юпитером и имела от него сына Аркаса. Диана изгнала ее из своей яты, а Юнона превратила ее в медведицу. Юпитер поместил ее вместе сыном Аркасом на небо, где они образовали созвездия Большой и Малой медведиц. (См. «Чистилище», песнь XX). Берег, где видна Голика – север. 34. Церковь Св. Иоанна Латеранского, в Риме – первая и главнейшая церковь всего католического мира, место коронации пап. «Eceleslaium urbis et is mater et caput» (мать и глава церквей города т. е. Рима и вселенной).

В Латерайском дворце (теперь музей), прилегающем в Латеранской церкви, жили папы, от Константина до перенесения папской столицы. Латеранскою (Lateranensis) эта церковь называется потому, что, построена на месте, где прежде был дворец фамилия Латеранц.

Это последний кардинальный пункт для определения значения Беатриче и всего смысла Б. К.; он имеет два момента: первый – Беатриче вдруг исчезает от Данта, второй-Беатриче является ему опять между блаженными духами Розы. Казалось или того чтобы показать завершение и окончание внутреннее работы невидимой Божественной благодати совершенно довольно было первого т. е. исчезновения Беатриче, после того как она ввела Данта в Розу. Ни до сих пор не было видно, ни дальше не указано основания к появлению св. Бернарда, который лишь в XXXIII песни получает самостоятельное значение, но если Беатриче, как представительница Божественной благодати не нужна больше Данту и исчезает, то Данг раскрывает аллергическую оболочку, апоееозируя реальную историческую Беатриче и помещая ее в первых рядах Розы. Почему же Беатриче не может дальше вести поэта? Она не только может, но и делает это, хоть невидимая им, а погруженная в Божество, посылая Св. Бернарда, как некогда Виргилия сопровождать его до тех пор, пока он не в состоянии будет видеть сам собой. Бессмертные стихи 79 и 93, полумолитва, полулюбовные излияния, дышат двойным чувством, указывая на двойную ее роль, которая в сущности одна: во-первых он исполняет данное ей в Новой Жизни, обещание прославить Беатриче, как не была прославлена ни одна женщина в мире; во-вторых, он ей приписывает исторический генезис своей поэмы, где его личное возрождение является типом великого мирового акта искупления и спасения человека вообще.