Шмуэль-Йосеф Агнон - Рассказы о Бааль-Шем-Тове

(Нетив мицвотеха, нетив 3; Дерех эмуна у-маасе рав, 16; Маасийот нораим ве-нифлаим, с. 32; Кеѓалъ хасидим ѓе-хадаш, 13)

Однажды он сказал одному из своих учеников, что считает, будто лежит на том грех кровопролития, а дело было так: тот писал новые толкования на Тору в канун Девятого ава* , который пришелся на субботу и был передвинут на воскресенье. И вот, он писал на исходе святой субботы новые толкования на Тору [109], тем самым [приведя к тому, что] Самаэль и его приспешники выплеснули ярость свою наружу, причинив вред одному человеку, и, хотя пострадавший был отпетым злодеем, вместе с тем следует признать, что вызвал все это он, и лоб его заклеймен грехом кровопролития, ибо Пресвятой, да будет благословен, [судя] праведников, входит в тонкости, что не толще волоска.

( Дварим аревим , раздел 1, лист 5, рассказ 10)

Однажды сидели его святые ученики и обсуждали один вопрос, требующий самого вдумчивого рассмотрения. Вступил один ученик и сказал: «Главное, чтобы шуб [110]был богобоязнен, дабы поставлял кошерное мясо и не ожесточал людей, [а сие происходит] при поедании падали и некошерной убоины, которые ожесточают сердце человека, а ведь милосердный Господь взыскует сердца, доброе же сердце объемлет все, как мы учим в трактате Авот , 2:9». Вступил другой и сказал: «Главное – следить за целостностью эрува [111], ибо заповеди, [связанные с соблюдением] субботы, подобны горам, подвешенным на волоске, как мы учим в Гемаре, Хагига , 10а». Вступил третий и сказал: «Главное – поддерживать кошерной микву , чтобы рождались кошерные сыновья». Сказал им Бешт: «Знайте, что сейчас на Небесах, наверху, также занимались этим вопросом, и упоминали там ваши речения, и согласились, что и те, и те – слова Бога Живого, и всем трем надобно упрочение, ибо они – устои мира и твердыня вселенной». И сказал им Бешт, намекая на слова пророка Хавакука ( Хавакук , 3:12) «В гневе шествуешь Ты (по) земле…»: «Гнев ( зеам ) – аббревиатура слов: звиха («забой»), эрув и миква . Ежели станет человек соблюдать три эти [заповеди], будет шествовать по земле и существовать на ней».

(Рабби Авраѓам из Мункача, Биркат Авраѓам, лист 27б; Дварим аревим , часть 1, гл. 21)

Однажды просили ученики учителя своего Бешта, чтобы показал им новое толкование. Согласился Бешт при условии, что не будут смеяться, что бы то ни было. Показал им одного бедняка, стоявшего на молитве в канун субботы в великом воодушевлении и огромной радости. Сказал им Бешт: «Ступайте за ним и посмотрите, что он станет делать у себя дома». Увидели, что был это последний бедняк, одетый в латаную рваную одежду, а стоит и молится, как будто дома у него многие тыщи, и на лице его не видно вовсе печали. Закончив молиться, с весельем пошел он домой. А ученики украдкой последовали за ним. Пришел человек к себе домой, и вот, жена его одета в лохмотья и боса, без всякой обувки, а в доме зажжены свечи до того маленькие, что почти и не видно света, а только словно туман, и дом полон дыма. Приветствовал человек жену, пожелав ей доброй субботы, да так сердечно, будто настоящий богач. И сказал ей: «Жена моя любимая, давай-ка хлеб для кидуша » [112]. Жена взяла две краюхи черного хлеба и положила на стол. Сказал ей: «Споем Шалом алейхем [113]и все положенное, да весело и с ликованием». Затем совершил омовение и совершил кидуш над хлебом. Затем сказал жене: «Подай-ка рыбу, что приготовила ты в честь субботы». А та не приготовила ничего, кроме толики фасоли и не более того. Принесла фасоли и сказала: «Вот тебе рыба». Поел бедняк в охотку, будто это были царские яства, да все приговоривал: «До чего хороша рыба, просто райского вкуса». Поев фасоли вместо рыбы, возвысил он голос и с великой радостью запел [субботние] песнопения чарующим голосом. После песнопений сказал жене: «Любимая, неси суп, что ты сварила в честь субботы». Взяла жена немного фасоли и дала ему, сказав: «Вот тебе суп, отведай». Стал он есть с неописуемой радостью да все приговаривал: «До чего хорош и сладок этот суп». Затем сказал жене: «Давай мясо» – и она дала ему снова немного фасоли. А затем он просил подать ему еще несколько кушаний, и она разделила ему [остатки] фасоли на всякого рода кушанья и подала ему, а он ел с наслаждением и радостью, как человек, вкушающий царские яства. Поев и произнеся благословение после еды, сказал жене: «Жена моя любимая, теперь же спляшем и возрадуемся в честь святой субботы и во имя Небес». Послушала его жена, и пустились они весело в пляс босиком, пребывая в великой радости. Тут уж не могли сдержаться ученики и начали громко смеяться. Сказал им Бешт: «Ведь говорил я вам не смеяться, ибо человек этот достоин и принят Господом благословенным. Ибо нет большей радости для Него, благословенного, чем когда человек вкушает [субботние] яства. Господь же, благословенный, провидит сердце, как сказано: “Господь взыскует сердца”, и служение этого бедняка безмерно ценее для Господа благословенного, чем [служение] того, кто ест [настоящие] яства [лишь] в свое удовольствие».

( Сипурей кдошим , 15)

Однажды сидел Бешт с избранными учениками своими за первой субботней трапезой, и после кидуша напал на него громкий смех, так что душа едва не изошла от смеха. Все изумлялись, что за смех такой, потому что не видели ничего, что могло бы его рассмешить. Затем, за едой, он снова рассмеялся, а затем еще, в третий раз. И в глазах всех, кто видел это, смех сей был удивителен, потому как отроду не видели они Бешта таким. Обратились они к святому учителю рабби Зеэву Куцесу [114], дабы тот на исходе субботы спросил Бешта, что это за смех такой был, потому что было заведено, что на исходе субботы, в час, когда Бешт курил свою трубку, рабби Зеэв спрашивал его обо всем, что было в субботу.

На исходе субботы пришел рабби Зеэв к Бешту в комнату и спросил его: «Не скажет ли нам учитель, какова природа смеха, что накануне одолел учителя нашего?» Сказал ему Бешт: «Я покажу вам, над чем и почему я смеялся». Тотчас велел служке своему запрячь лошадей, потому что так было заведено у Бешта: на исходе субботы уезжать из города. Запряг служка лошадей, а Бешт велел всем ученикам, что были с ним, взять с собой будничную одежду и ехать с ним. Забрались все в его повозку и поехали. Ехали всю ночь и не знали, куда едут. Поутру приехали в один большой город, Козниц его название. Остановился Бешт у городского старосты. Когда же прошел слух, что Бешт прибыл в город, весь город содрогнулся. После молитвы велел Бешт позвать к себе реб Шабтая-переплетчика. Сказал староста Бешту: «Что вам до этого старика? Он, конечно, человек честный, но очень простой – совсем не знает Тору». Сказал ему Бешт: «Все равно я желаю его видеть».