Шмуэль-Йосеф Агнон - Рассказы о Бааль-Шем-Тове

(Кеѓаль хасидим, 16)

Сказано в Писании: «Им да будет разделена земля» [283]. Однажды ехал Бешт по дороге, и, когда протянулись вечерние тени, поехал в одну деревню, чтобы переночевать там в гостинице, и взял себе отдельную комнату, себе и людям своим. Под вечер приехали туда кумовья и почтенные люди, дабы сыграть там свадьбу, и веселились всю ночь. Бешт же не обращался к ним и провел ночь в своей комнате, он и люди его. С утра встали кумовья спозаранок, чтобы ехать своей дорогой. И расстались друг с другом, и отпустил один другого с миром. Жених же с невестой вышли проводить их. И Бешт стоял на улице, готовясь к отъезду. И увидели: вот, рахама [284]сидит на дереве, и крикнула в его сторону и в сторону жениха, и улетела. И повернулся Бешт к своим людям и сказал: «Ведомо ли вам, что кричала сия рахама ? Она крикнула: “Им да будет разделена земля”». И не поняли люди Бешта слов его и не осмелились спросить его.

Прошли годы, и той чете улыбнулась удача, и увидели они сынов и сынов сынов своих. И возникла у мужа мысль взойти в Святую землю. Жена же его не хотела оставлять сынов своих и сынов сынов. И пошли они к судье. И судья постановил, чтобы поделили они добро свое и чтобы жена получила разводное письмо. Осталась жена в земле изгнания, а муж ее взошел в Святую землю. И пошла молва об этом случае по всей земле, дошел слух и до людей, что были с Бештом в той деревне. И тотчас поняли они, что подразумевал святой их учитель, сказавший, что рахама крикнула: «Им да будет разделена земля», а именно: что Святая земля разделила супругов, ибо муж взошел в Страну Израиля, а жена осталась за пределами ее.

(Мевасер тов, 37)

Много раз просили у Бешта ученики его, чтобы показал им пророка Элияѓу, доброй памяти. И Бешт всякий раз обещал им, что покажет. Однажды, летом, в канун субботы после полудня пошел Бешт со святыми своими учениками за город, дабы встретить субботу по обычаю своему, пока день еще не склонился к закату, то есть в два-три часа пополудни, и толковал перед ними слова Торы, по обычаю своему. Вдруг сказал Бешт: «Желаю я выкурить трубку», а еще не встретили они субботу. Разошлись ученики по дорогам, чтобы сыскать, если удастся, человека, курящего трубку, дабы попросить у него трубку для Бешта. И не нашли ни единого человека. Вернулись к Бешту. Встал Бешт, и стал велик ростом, и осмотрелся вокруг, и сказал: «Вот, вижу я: идет шляхтич-поляк, ступайте навстречу ему, может, есть у него трубка, и на время даст он ее мне». Пошли ученики к тому и спросили его. Сказал им: «Есть у меня трубка». Просили у него дать им на время трубку для учителя. Сказал им: «Я сам пойду и дам ему свою трубку. Ибо ежели это раввин из Меджибожа, то я его знаю, понеже видел его несколько раз». Сказали ему, что это – раввин из Меджибожа. Пошел господин с ними, и сам выбил трубку, и набил ее табаком, и высек искру о камень. И дал трубку учителю, и стал учитель курить. Пока курил, спросил Бешт шляхтича о видах на урожай в тот год, о том, хороши ли всходы, и покрывают ли они все нивы, и много ли дадут зерна на току. И много еще разговаривал с ним об этом. Ученики же не обращались к нему и не заговаривали с ним, а вернулись к обсуждению толкования Торы, что услышали из уст учителя. Наконец простился учитель с господином, и тот пошел своей дорогой. Под конец сказал Бешт ученикам своим: «Ныне исполнилось обещание мое, ибо показал я вам пророка Элияѓу, доброй памяти». Изумились ученики и сказали: «Отчего же не сказал нам учитель наш, что это Элияѓу, мы бы попросили, чтобы поучил с нами Тору, и получили бы от него какое-то постижение». Сказал им учитель: «Если бы вы поняли сами и спросили бы меня, кто он, я бы явил вам его. И тогда говорил бы я с ним при вас обо всем, что бы вы пожелали, однако, поелику вы не поняли, не было у меня права явить, но явлю я вам, о чем говорил с ним. Когда я спросил, покрыли ли всходы все нивы, то имел в виду спросить, достигло ли пробуждение снизу высшего единения, чтобы пробуждением свыше благо излилось на Израиль [285], и ответил он мне то, что ответил, знайте же и зрите, что я не говорю пустое, упаси Господь».

(Кеѓаль хасидим, лист 14а)

Рабби Лейб из Летичева, бывший меламедом у святого учителя рабби Моше-Хаима-Эфраима из Судилкова, внука Бешта, рассказывал, что однажды в детстве святой учитель рабби Моше-Хаим-Эфраим сидел за столом с дедом своим, Бештом. Сказал ему Бешт: «Ежели хочешь, покажу тебе одну вещь». Сказал ему: «Хочу». Велел Бешт принести листок пергамента и положил пергамент под скатерть на столе, оставил его там на часок и вынул пергамент из-под скатерти, и оказалось, что написано на нем: «Я, Метатрон, Князь Лика» [286]. Отдал Бешт пергамент святому учителю рабби Моше-Хаиму-Эфраиму и велел тому беречь его хорошенько, хранить со всем тщанием. И пергамент хранился у того. В то время, когда рабби Лейб был меламедом у него, пропал пергамент. И тогда стал он опасаться за свою жизнь, упаси Бог.

(Буцина де-неѓора, лист 32, Маасийот у-маамарим йекарим)

Праведный учитель, цадик из Люблина [287], да охранят нас заслуги его, поехал на свадьбу своего сына, праведного учителя рабби Йосла из Торчина, в город Корец, и путь его пролегал через город Острог. И когда он подъехал близко к Острогу, выехал ему навстречу учитель и гаон рабби Бецалель, глава суда святой общины Острога, и цадик из Люблина пожелал остановиться у него, ибо должны они были заночевать в Остроге. И ответил ему гаон рабби Бецалель, что нет у него просторного дома, но он выделит ему приличное жилье у одного гвира . И тотчас отправился гаон в город к тому гвиру , дабы приготовить пристанище для цадик а из Люблина и домочадцев его. И остановился там святой учитель и был принят как подобает. Гаон же, рабби Бецалель, задержался у него на несколько часов, а потом пошел домой. После того утвердился рабби Бецалель в суждении, что нехорошо поступил он, отказав цадику из Люблина в ночлеге у себя дома, хотя тот и желал этого. И тотчас вернулся и взял в руки два пергамента, что были у него. Один – на котором начертал собственной рукой «Представляю Господа пред собой всегда» [288]и который всегда держал у себя перед глазами, когда учил Тору, другой же пергамент, на котором рукою учителя нашего Бешта, да охранят нас заслуги его, было начертано четырехбуквенное Имя и который Бешт подарил отцу его, святому гаону рабби Меиру, главе суда святой общины Острога. И сказал, обращаясь к цадику из Люблина: «Я пришел умилостивить вас за то, что нехорошо поступил, когда вы хотели остановиться у меня, а я не пожелал сего. Разве обиделись бы вы на то, что нет у меня большого достояния? Все же должен был я вас принять!» Рассмеялся цадик из Люблина и ответил тому: «Чем же вы умилостивите меня?» И показал ему гаон сначала пергамент, писанный его рукой, и взглянул на него рабби из Люблина и сказал такие слова: «Свет, свет». Затем же показал ему пергамент Бешта. Тотчас же вскочил рабби из Люблина со стула и громовым голосом вскричал: «Черный огонь на белом огне» [289]. И сразу же положил он тот пергамент в сундук и возблагодарил гаона за сие подношение.