Генри Джеймс - Европейцы (сборник)
- Название:Европейцы (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Аттикус»b7a005df-f0a9-102b-9810-fbae753fdc93
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-389-07823-9, 978-5-389-05950-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Генри Джеймс - Европейцы (сборник) краткое содержание
Предлагаемый сборник малой прозы Генри Джеймса включает в себя два маленьких романа – «Европейцы», «Трофеи Пойнтона», – большую новеллу «Пресса», повесть «Осада Лондона» и рассказ «Мадонна будущего». Созданные на разных этапах жизни и творчества Джеймса, с 1873 по 1896 год, эти произведения охватывают многие из волновавших его тем (драматичное столкновение представителей Старого и Нового Света, деньги и чувства, творческий гений и проза жизни, любовь к прекрасному и одержимость коллекционированием) – тех самых тем, которые, всякий раз неожиданно преломляясь, сжимают пружину интриги и в главных романах Генри Джеймса, таких как «Женский портрет», «Послы», «Крылья голубки», «Золотая чаша».
Европейцы (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Наконец она отошла от окна и прижала к глазам ладони.
– Ужасно! – воскликнула она. – Я ни за что здесь не останусь, ни за что. – Она опустилась в кресло у камина.
– Подожди немного, детка, – ласково откликнулся молодой человек, продолжая рисовать.
Дама выставила из-под платья ножку; ножка была миниатюрна, а на туфельке красовалась огромная розетка. Несколько секунд дама пристально изучала это украшение, потом перевела взгляд на пылавший в камине пласт каменного угля.
– Нет, ты видел что-нибудь более безобразное, чем этот огонь? – спросила она. – Видел ли ты что-нибудь более affreux [1], чем все вокруг?
Дама говорила по-английски идеально чисто, но то, как она вставила в свою речь французское словечко, показывало, что говорить по-французски ей не менее привычно, чем по-английски.
– По-моему, огонь очень красив, – сказал молодой человек, бросив взгляд в сторону камина. – Эти пляшущие поверх красных угольев синие язычки пламени чрезвычайно живописны. Чем-то это напоминает лабораторию алхимика.
– Слишком уж ты благодушен, мой милый, – заявила его собеседница.
Молодой человек отставил руку с рисунком и, склонив набок голову, медленно провел кончиком языка по нижней губе.
– Благодушен, не спорю, но не слишком.
– Нет, ты невозможен, ты меня раздражаешь, – проговорила, глядя на свою туфельку, дама.
Молодой человек что-то подправил в рисунке.
– Ты, видно, хочешь этим сказать, что раздражена?
– Да, тут ты угадал! – ответила его собеседница с горьким смешком. – Это самый мрачный день в моей жизни. Ты-то ведь в состоянии это понять.
– Подожди до завтра, – откликнулся молодой человек.
– Мы совершили страшную ошибку. Если сегодня в этом можно еще сомневаться, завтра никаких сомнений уже не останется. Се sera clair, au moins! [2]
Молодой человек некоторое время молчал и усердно трудился над рисунком. Наконец он проговорил:
– Ошибок вообще нет и не бывает.
– Вполне вероятно – для тех, кто недостаточно умен, чтобы их признать. Не замечать собственные ошибки – какое это было бы счастье, – продолжала, по-прежнему любуясь своей ножкой, дама.
– Моя дорогая сестра, – сказал, не отрываясь от рисунка, молодой человек, – раньше ты никогда не говорила мне, что я недостаточно умен.
– Что ж, по твоей собственной теории, я не вправе признать это ошибкой, – ответила весьма резонно его сестра.
Молодой человек рассмеялся звонко, от души:
– Тебя, во всяком случае, моя дорогая сестра, Бог умом не обидел.
– Не скажи – иначе как бы я могла это предложить.
– Разве это предложила ты? – спросил ее брат.
Она повернула голову и изумленно на него посмотрела:
– Ты жаждешь приписать эту заслугу себе?
– Я готов взять на себя вину, если тебе так больше нравится, – проговорил он, глядя на нее с улыбкой.
– Ах да, тебе ведь все равно, что одно, что другое, ты не станешь настаивать на своем, ты не собственник.
Молодой человек снова весело рассмеялся:
– Если ты хочешь этим сказать, что у меня нет собственности, ты, безусловно, права!
– Над бедностью не шутят, мой друг, это такой же дурной тон, как и похваляться ею.
– О какой бедности речь? Я только что закончил рисунок, который принесет мне пятьдесят франков.
– Voyons! [3]– сказала дама и протянула руку.
Он добавил еще два-три штриха и вручил ей листок. Бросив взгляд на рисунок, она продолжала развивать свою мысль:
– Если какой-нибудь женщине вздумалось бы попросить тебя на ней жениться, ты ответил бы: «Конечно, дорогая, с радостью!» И ты женился бы на ней и был до смешного счастлив. А месяца три спустя сказал бы ей при случае: «Помнишь тот благословенный день, когда я умолил тебя стать моею?»
Он поднялся из-за стола, слегка расправил плечи и подошел к окну.
– Ты изобразила человека с чудесным характером, – сказал он.
– О да, у тебя чудесный характер. Я смотрю на него, как на наш капитал. Не будь я в этом убеждена, разве я рискнула бы привезти тебя в такую отвратительную страну?
– В такую уморительную, в такую восхитительную страну! – воскликнул молодой человек, сопровождая свои слова взрывом смеха.
– Это ты насчет тех женщин, которые рвутся в омнибус? Как ты думаешь, что их туда влечет?
– Думаю, там внутри сидит очень красивый мужчина.
– В каждом? Да им конца нет, их здесь сотни, а мужчины в этой стране вовсе, на мой взгляд, не красивы. Что же касается женщин, то, с тех пор как я вышла из монастыря, я ни разу не видела их в таком множестве.
– Женщины здесь прехорошенькие, – заявил ее брат, – и вся эта штука очень забавна. Я должен ее зарисовать.
Он быстро подошел к столу и взял рисовальные принадлежности: планшет, листок бумаги и цветные карандаши для пастельной живописи. После чего, примостившись у окна и поглядывая то и дело на улицу, он принялся рисовать с той легкостью, которая говорит об изрядном умении. Все время, что он работал, лицо его сияло улыбкой. Сияло – поскольку другим словом не передать, каким оно зажглось одушевлением. Ему шел двадцать девятый год; он был невысок, изящен, хорошо сложен и, при бесспорном сходстве с сестрой, намного ее совершеннее. У него были светлые волосы и открытое насмешливо-умное лицо, которое отличали тонкая законченность черт, выражение учтивое и вместе с тем несерьезное, пылкий взор синих глаз и так смело изогнутые, так прекрасно вычерченные брови, что если бы дамы писали сонеты, воспевая отдельные черты своих возлюбленных, брови молодого человека, несомненно, послужили бы темой подобного стихотворного сочинения; его верхнюю губу украшали небольшие пушистые усы, которые словно бы взметнуло вверх дыханием постоянной улыбки. В лице его было что-то и доброжелательное, и привлекающее взоры. Но, как я уже сказал, оно совсем не было серьезным. В этом смысле лицо молодого человека являлось по-своему замечательным – совсем не серьезное, оно вместе с тем внушало глубочайшее доверие.
– Не забудь нарисовать побольше снега, – сказала его сестра. – Bonté divine [4], ну и климат!
– Я оставлю все белым, а черным нарисую крошечные человеческие фигурки, – ответил молодой человек, смеясь. – И назову… как там это у Китса? «Первенец мая…» [5]
– Не помню, чтобы мама говорила мне о чем-нибудь подобном.
– Мама никогда не говорила тебе ни о чем неприятном. И потом, не каждый же день здесь бывает подобное. Вот увидишь, завтра будет прекрасная погода.
– Qu’en savez-vous? [6]Меня здесь завтра не будет. Я уеду.
– Куда?
– Куда угодно, только подальше отсюда. Вернусь в Зильберштадт. Напишу кронпринцу.
Карандаш замер в воздухе, молодой человек, полуобернувшись, посмотрел на сестру.
– Моя дорогая Евгения, – проговорил он негромко, – так ли уж сладко тебе было во время морского путешествия?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: