Коллектив авторов - Сцены частной и общественной жизни животных

Великий философ впал в глубочайшую печаль

– А я-то полагал, что открыл новую науку – сравнительное инстинктоведение! и вот в этой конюшне все мои надежды рассыпаются в прах! Все эти Животные сделались Людьми!

– Вам, сударь, желательно стать ученым? – обратился к моему хозяину некий Юноша. – Вы погружаетесь в науки, и все без толку! По вашему платью видно, что вы мечтаете о славе; учтите же, юный честолюбец, что, дабы выйти в люди, нужно двигаться, а чтобы двигаться, нужно освободиться от багажа.

– С каким великим политиком имею я честь говорить? – спросил мой хозяин.

– С бедным малым, который все испробовал, все потерял, кроме огромного аппетита, и, за неимением лучшего, пробавляется газетными утками и живет в «Милосердии». А вы кто?

– Отставной учитель начальной школы, разумеется, не слишком образованный, но задавшийся вопросом, отчего Животные рождаются, наделенные знанием жизни, которое именуется инстинктом , а Человек должен всему учиться сам и с великим трудом.

– Оттого что наука бесполезна! – вскричал Юноша. – Вы разве не изучали «Кота в сапогах»? [317]

– Я пересказывал его ученикам в награду за хорошее поведение.

– Так вот, любезнейший, там прописаны правила поведения для всех, кто желает выйти в люди. Что делает Кот? Он объявляет, что у его хозяина есть земли, и ему верят! Поймите, достаточно дать всем знать, что у вас что-то есть, что вы кем-то стали и чем-то владеете! Не важно, что у вас ничего нет, что вы никто и не владеете ничем, – главное, чтобы остальные считали иначе! Но Писание говорит: vae soli! [318]В самом деле, в политике, как и в любви, произвести нечто на свет можно только вдвоем. Вы, любезнейший, изобрели инстинктологию и получите кафедру сравнительного изучения инстинктов [319]. Вы станете великим ученым, а я объявлю об этом всему миру, Европе, Парижу, министру, его секретарю, чиновникам штатным и заштатным! Магомет прославился по-настоящему, когда завел человека, сообщавшего всем и каждому, что перед ними пророк.

Дамы пришли в восторг. Какое красноречие! такие восхитительные вещи можно услышать только во Франции!

– Я согласен стать большим ученым, – сказал Мармус, – но ведь меня попросят объяснить, в чем суть моей науки.

– Что же это будет за наука, если вы сможете объяснить, в чем ее суть?

– И потом, нужен же отправной пункт.

– Это точно, – подтвердил молодой журналист, – нам нужно Животное, которое опровергло бы все утверждения ученых. Барон Серсо, например, потратил жизнь на то, чтобы раз и навсегда распределить Животных по разрядам; он очень дорожит своей классификацией и видит в ней источник своей славы; но в настоящее время великие философы разбивают все перегородки барона Серсо. Мы затеем дискуссию. Мы скажем, что инстинкт есть мысль Животного, которая, разумеется, более внятно высказывается в его интеллектуальной жизни, нежели в костях, фалангах, зубах и позвонках. Так вот, хотя инстинкт подвержен изменениям, он един в своей сущности и ничто лучше не доказывает единства всех вещей, несмотря на их мнимое разнообразие. Итак, мы будем утверждать, что существует всего одно Животное, точно так же как существует всего один инстинкт; что инстинкт во всех животных организмах есть не что иное, как приспособление к обстоятельствам, и что меняются лишь эти самые обстоятельства, но не принцип [320]. Посредством нашей новой науки мы атакуем барона Серсо и поддержим великих естествоиспытателей-философов, отстаивающих Единство зоологического мира, а затем на выгодных условиях продадим нашу науку всемогущему барону [321].

Мой хозяин, по-прежнему упорно именуемый славным Мармусом

– Чем больше науки, тем грязнее руки, – сказал Мармус. – В таком случае Осел мне уже не понадобится.

– У вас есть Осел! – воскликнул журналист. – Мы спасены! Мы превратим его в необыкновенную Зебру, которая привлечет внимание ученого мира к вашей сравнительной инстинктологии, ибо выбьется из всех разрядов. Ученые живут номенклатурами, опровергнем же их номенклатуру. Они встревожатся, они пойдут на попятную, они станут наc подкупать, а мы, подобно многим другим, согласимся на подкуп. В этом трактире живут шарлатаны, владеющие самыми чудесными секретами. Именно отсюда выходят дикари, пожирающие живых Зверей, Люди-скелеты, карлики весом в сто пятьдесят килограммов, бородатые Женщины, исполинские Рыбы и прочие монстры. За небольшую плату мы сможем получить диковину, которая произведет революцию в науке.

Под каким же соусом меня собирались подать? Ночью мне выбрили спину, сделали на ней поперечные надрезы и шарлатан полил их неведомой жидкостью. Не прошло и нескольких дней, как я прославился. Увы, я узнал, ценой каких ужасных страданий покупается слава. Парижане читали во всех газетах:

«Отважный путешественник, скромный натуралист Адам Мармус, пересекший Африку и побывавший в самом ее центре, привез с Лунных гор [322]Зебру, которая решительно опровергает основы зоологии и подтверждает правоту прославленного философа, провозгласившего, к восторгу немецких ученых [323], что все Животные устроены одним и тем же образом. У этой Зебры желтые полоски на черном фоне [324]. Между тем сторонники зоологических классификаций, как известно, стоят на том, что диких Лошадей вороной масти на свете не существует. Ученый Мармус располагает в ближайшее время выпустить прекрасную книгу, в которой объяснит происхождение желтых полосок своей Зебры и тем упрочит собственную славу; книга эта посвящена сравнительной инстинктологии – науке, которую он создал, наблюдая за многими неведомыми Животными в центре Африки. Зебра Мармуса, единственный научный трофей, который ученый смог привезти из опасного путешествия, ходит на манер Жирафы [325]. Следовательно, инстинкты Животных зависят от окружающей среды. Из этого факта, неизвестного науке, вытекает новая теория, имеющая первостепенное значение для зоологии. Г-н Адам Мармус изложит свои идеи в публичной лекции, невзирая на интриги других ученых, которые отказали ему в праве выступить в Ратуше, в зале Святого Иоанна, ибо его открытие грозит положить конец их теориям».

Все газеты, не исключая и степенный «Монитёр» [326], перепечатали эту дерзкую утку. Ученый Париж задумался, а Мармус и его друг тем временем переехали в пристойную гостиницу на улицу Турнона [327]; меня они заперли в конюшню, а ключ забрали себе. Встревоженные ученые послали к ним академика, и тот, явившись во всеоружии своих сочинений, не скрыл, что наша Зебра опасна для фаталистической доктрины барона Серсо. Если инстинкт Животных изменяется вместе с климатом и средой, это не может не произвести революцию в Животном мире. В результате Великий Человек, утверждающий, что принцип жизни один на всех, одержит окончательную победу над хитроумным бароном, полагающим, что каждый разряд устроен по-своему. В таком случае придется признать, что различия между Животными придуманы только для удовольствия коллекционеров. Естественные науки отныне сделаются детской забавой! Выяснится, что Устрица, Коралловый полип, Лев, Зоофит, микроскопические организмы и Человек – все это одно и то же существо с более или менее усовершенствованными органами. Бельгиец Сальтенбек, Фос-ман-Беттен, сэр Фэрнайт, Гобтуссель, ученый датчанин Соттенбах, Кранеберг [328] – все эти любимые ученики французского профессора и сторонники унитарной доктрины возьмут верх над бароном Серсо с его номенклатурами. Никогда еще у двух противных сторон не появлялось такого страшного яблока раздора. За Серсо стояли академики, Университет, легионы профессоров и правительство, поддерживавшее теорию, которая якобы одна-единственная находится в согласии с Библией.