Джон Стейнбек - О мышах и о людях

Уит возбуждённо произнёс:

— У меня нет пушки.

Кудряш повернулся к нему.

— А ты двигай в Соледад и поднимай копов. Найди Эла Уилтса, он там шерифом. Давай, двигай. — Он с подозрением повернулся к Джорджу. — Ты идёшь с нами, парняга.

— Ага, — сказал Джордж. — Иду. Но послушай, Кудряш. Он просто чокнутый, бедолага. Не стреляйте в него, он же не понимал, что делал.

— Не стрелять в него? — заорал Кудряш. — Он увёл у Карлсона «Люгер». Чёрт, конечно мы будем стрелять.

Джордж слабо возразил:

— Может, Карлсон просто потерял пушку.

— Утром он был на месте, — покачал головой Карлсон. — Нет, его увели, ясное дело.

Ловкач стоял, глядя на жену Кудряша.

— Кудряш, может тебе лучше остаться здесь, с женой? — сказал он.

Лицо Кудряша покраснело.

— Я пойду, — сказал он. — Пойду и кончу этого здорового ублюдка сам, хоть у меня и одна рука. Я его достану.

Ловкач повернулся к Липкому.

— Тогда ты останься с ней, Липкий. Остальным лучше пойти.

Они ушли. Джордж на мгновение задержался возле старика и оба смотрели на мертвую девушку, пока Кудряш не позвал:

— Эй, Джордж, не отставай, а то как бы мы чего про тебя не подумали…

Джордж медленно двинулся за остальными, с трудом волоча ноги.

Когда все ушли, Липкий сел на корточки в сено и долго смотрел в лицо девушки.

— Бедняга, — сказал он тихо.

Звук шагов удалялся, становился тише. Конюшня медленно погружалась в сумрак, лошади в стойлах переминались с ноги на ногу, позвякивая уздечками. Старик Липкий сидел на сене, закрыв глаза рукой.

Глубокие зеленоватые воды реки Салинас струились сквозь наступающий вечер. Солнце уже покинуло долину, чтобы взобраться по склонам гор Габилан и выкрасить их макушки в розовый. У заводи, среди пятнистых сикоморов, уже легла прохладная тень.

Водяная змейка плавно скользила по водоёму, поворачивая из стороны в сторону похожую на перископ головку; она приблизилась к ногам цапли, что неподвижно замерла на мелководье. Длинный клюв бесшумно опустился, схватил змейку за голову и выдернул из воды. Цапля быстро заглатывала добычу, а хвост змейки отчаянно извивался.

Где–то вдалеке поднялся ветер, волной накатил на верхушки деревьев, зашумел в кронах. Листья сикомора затрепетали, поворачиваясь серебристой изнанкой наружу, а бурые ошмётки палой листвы поднялись в воздух и, пролетев несколько футов, с шелестом опустились на землю. Ряд за рядом побежали по поверхности заводи поднятые волны.

Ветер утих так же быстро, как и поднялся, и сонная тишина осторожно вернулась на поляну. Цапля стояла на мелководье в неподвижном ожидании. Ещё одна водяная змейка плыла по заводи, и её маленькая головка вращалась из стороны в сторону подобно перископу.

Из кустов возник Ленни, он старался двигаться бесшумно, напоминая крадущегося медведя. Цапля захлопала крыльями, тяжело и шумно поднялась в воздух, полетела вниз по реке. Змейка стремительно скользнула в прибрежные камыши.

Ленни тихонько подошёл к краю заводи. Опустился на колени и напился, едва касаясь губами воды. Когда какая–то маленькая птичка зашуршала листвой позади него, его голова дёрнулась, он выпрямился и прислушался, повернувшись к источнику звука. Приглядывался, пока не различил птичку, а тогда снова наклонился к воде.

Наконец напившись, он уселся на берегу, боком к заводи, чтобы видеть тропу, подтянул колени к груди и положил на них подбородок.

Свет в долине медленно угасал, и по мере того, как он тускнел и растворялся в сумраке, вершины гор сверкали всё ярче.

— Я не забыл, уж говорю тебе, чёрт побери, — тихо произнёс Ленни. — Спрятаться в кустах и ждать Джорджа, вот. — Он натянул шляпу ниже на глаза. — Джордж придёт и задаст мне чертей, — продолжал он. — Джордж захочет стать один, и чтобы я его не донимал. — Он повернулся и посмотрел на яркие верхушки гор. — Я могу прямо сейчас пойти и сыскать себе пещеру, — грустно молвил он. — У меня никогда не будет кетчупа, но мне всё равно. Если я не нужен Джорджу… я уйду. Уйду.

И тут из головы Ленни вышла маленькая толстая старушонка. Она носила толстые, выпуклые, как бычьи глаза, очки, она была одета в большой клетчатый передник с карманами — вся такая накрахмаленная и чистенькая. Она остановилась перед Ленни, руки в боки, и неодобрительно посмотрела на него.

Когда она заговорила, это был голос Ленни.

— Сколько раз я тебе твердила, — сказала она, — чтобы ты слушался Джорджа, потому что он такой хороший парень и по–доброму к тебе относится. Но ты же никогда меня не слушал. Ты поступал дурно.

Ленни ответил ей:

— Я старался, тёть Клара, да, старался, мэм. Я старался и старался. Но ничего не получилось.

— Ты никогда не думал о Джордже, — продолжала она голосом Ленни. — Он всё время заботился о тебе и делал для тебя хорошее. Когда он получал кусок пирога, то всегда большую часть отдавал тебе. А если бы у него был кетчуп, он бы отдал тебе его весь.

— Я знаю, — несчастным голосом отозвался Ленни. — Я старался, тёть Клара, да, мэм. Я старался и старался.

Она перебила:

— Он мог бы хорошо проводить время, если бы не ты. Он бы получил свои деньжата и завис бы в борделе, или мог бы потолкаться в бильярдной, сгонять партейку в снукер. Но ему приходилось заботиться о тебе.

Ленни в раскаянье застонал.

— Я знаю, тёть Клара, мэм. Я прямо сейчас уйду в горы, и найду пещеру, и стану жить там, чтобы больше не делать плохо Джорджу.

— Ты только говоришь, — резко возразила она. — Ты всегда так говоришь, но ты же сукенсыновски хорошо знаешь, что никогда этого не сделаешь. Ты так и будешь вечно ошиваться поблиз и доставать Джорджа.

Ленни отвечал:

— Я могу уйти прямо сейчас. Джордж всё равно теперь не позволит мне глядеть за кроликами.

Тётка Клара вдруг исчезла, а из головы Ленни выпрыгнул здоровенный кролик. Он сел перед Ленни на задние лапы, пошевелил ушами и сморщил нос. А потом заговорил — тоже голосом Ленни.

— Ходить за кроликами, — произнёс он насмешливо. — Ты полоумный дурак. Ты не годишься даже ботинки кроликам лизать. Ты же забудешь про них, оставишь бедняг голодными — вот чего ты сделаешь. И что тогда подумает Джордж?

— Я не забуду! — громко возразил Ленни.

— Да чёрта с два, — отрезал кролик. — Ты не стоишь даже ржавых гвоздей, которыми тебя будут приколачивать в аду. Видит бог, Джордж сделал всё, чтобы вытащить тебя из сточной канавы, но ничё хорошего из этого не вышло. Если ты думаешь, что Джордж позволит тебе глядеть за кроликами, ты даже больше чокнутый, чем кажешься снаружи. Нет уж, он не разрешит. Он возьмёт хороший дрын и повыбьет из тебя дурь, вот чего он сделает.

Тогда Ленни воинственно произнёс:

— Ничего такого не будет. Джордж не сделает ничего такого. Я знаю Джорджа с тех пор… забыл с каких, но он никогда не поднимал на меня руку с дрыном. Он хорошо ко мне относится. Он не станет серчать на меня.