Эми Кадди - Присутствие [духа]. Как направить силы своей личности на достижение успеха

В 2011 г. писательницу и музыканта Аманду Палмер (по совместительству – жену Нила Геймана) пригласили произнести речь на выпускной церемонии Института искусств Новой Англии (NEIA), расположенного в Бруклайне, штат Массачусетс. Нил вспоминал в разговоре со мной:

– Аманда в своей речи говорила о полиции, которая выявляет самозванцев, и о том, как она сама боялась, что и к ней явится такая полиция. И попросила слушателей – тех, кто тоже этого боится, – поднять руки. Я огляделся и увидел лес рук – наверно, не меньше тысячи. И я подумал: «О боже, значит… значит, это бывает абсолютно со всеми!»

Просматривая результаты исследований, беседуя с людьми вроде Полин и Нила, испытавшими те же страхи, я вижу самое важное свойство синдрома самозванца: каждый страдающий им человек думает, что он один-единственный такой на свете, и чувствует себя чудовищно одиноким. Даже когда мы узнаём, что и другие люди испытывают то же самое, нас это не утешает. Мы говорим: «Ну да, это их страхи беспочвенны, а я-то на самом деле фальшивка и самозванец». Для Полин подтверждением ее недостоинства было то, что она родилась в простой семье, и то, что преподаватели писали ей блестящие рекомендательные письма. В то же время она понимала, что другие люди, страдающие синдромом самозванца, видят действительность в искаженном свете. Нил считал, что у него нет нужного писательского опыта – он даже не учился в университете! А вот выпускники Института искусств Новой Англии в его глазах были исключительно одаренными студентами, доказавшими свои способности на деле.

Но если большинство людей ощущает себя самозванцами – как получается, что никто из них не знает о своих товарищах по несчастью? Очень просто: нам стыдно и страшно говорить об этом. Елена, бросившая научную карьеру, несмотря на ученую степень по физике, полученную в одном из самых престижных университетов мира, писала: «Никто, даже мой муж, не понимает, какой мучительной потерей своей личности было для меня пребывание в университете, превращение из отличницы и способной ученицы в “бездарь”».

Знай мы, сколько народу чувствует себя самозванцами, нам пришлось бы заключить следующее: 1) либо мы все самозванцы и вообще понятия не имеем, что делаем, 2) либо с нашей самооценкой что-то не так. Что до эмоциональной сферы, то, когда человек носит свои тайные страхи в себе, считая, что никто другой подобного не испытывает, это дополнительно давит ему на психику. Для большинства людей остаться в одиночестве – даже мучительней, чем подвергаться травле [106] O’Reilly J., Robinson S. L., Berdahl J. L. & Banki S. (2014). Is negative attention better than no attention? The comparative effects of ostracism and harassment at work. Organization Science, 26, 776–793. . И в самом деле, когда человек чувствует, что отрезан от всего остального человечества, у него активируются те же участки мозга, что и при физической боли [107] Eisenberger N. I., Lieberman M. D. & Williams K. D. (2003). Does rejection hurt? An f MRI study of social exclusion. Science, 302, 290–292. .

Похоже, синдром самозванца испытывают абсолютно все. Есть ли надежда, что хотя бы кто-то может полностью от него избавиться? Нил Гейман говорит, что да – он помнит, что в определенный момент окончательно перестал бояться появления человека с клипбордом. Я спросила, когда это случилось. Может быть, после того, как он получил медаль Ньюбери или какую-нибудь другую из его длинного списка престижных наград? Нет, сказал он и поведал мне следующее:

– Мне помог мой друг Джин Вулф. Я тогда писал «Американских богов» и очень страдал от синдрома самозванца, потому что я англичанин, а это была колоссальная книга о США, и я хотел написать про всех этих… ну знаете, про богов, религии, про разное видение мира. Но все же я закончил «Американских богов», у меня на это ушло года полтора. Я случайно столкнулся с Джином и сказал ему: «Я закончил первый вариант “Американских богов”! Кажется, я наконец-то научился писать романы». Учтите, это был мой третий или четвертый по счету роман. А Джин посмотрел на меня с бесконечной жалостью и мудростью в глазах и ответил: «Нил, научиться писать романы – нельзя. Можно только научиться писать тот роман, который сейчас пишешь».

Научиться писать романы – нельзя. Можно только научиться писать тот роман, который сейчас пишешь . Может, это и есть самая важная истина о синдроме самозванца. Скорее всего, большинство из нас так никогда и не избавится от страха собственной несостоятельности. Мы можем только побеждать свои страхи по отдельности, один за другим. Как я не могу обещать, что, прочитав мою книгу, вы постигнете дзен и искусство присутствия в «вечном настоящем», так не могу и гарантировать, что вы вскоре перестанете считать себя самозванцем. Новые жизненные повороты будут подпитывать старое беспокойство; новые неудачи могут разбудить былую неуверенность в себе. Но чем больше мы осознаем собственные страхи, чем больше рассказываем о них [108] Sanford A. A., Ross E. M., Blake S. J. & Cambiano R. L. (2015). Finding courage and confirmation: Resisting impostor feelings through relationships with mentors, romantic partners, and other women in leadership. Advancing Women in Leadership, 35, 33–43. , чем лучше понимаем механизм их воздействия, тем легче и легче нам будет их гасить. Это игра, в которой можно научиться выигрывать.

Вот такое письмо я получила от женщины по имени Кэссиди [109] Имя и незначительные детали истории изменены в интересах конфиденциальности. :

«Пятнадцать лет я была чемпионкой страны по легкой атлетике, выступала за сборную университета и всю сознательную жизнь именно так себя и определяла. Но потом я закончила университет и ушла из большого спорта, и мне было очень трудно свыкнуться с тем, что я уже не спортсменка. С тех пор я часто задаюсь вопросом: “Ну хорошо, теперь, когда я больше не выступаю на соревнованиях и живу в ‘реальном мире’, кто я такая и что я такое?”

Я ищу новые пути развития карьеры, быстро разочаровываюсь и не вижу себя в этих новых ролях. Я уверена, что у меня есть ум и способности, но в моей жизни больше нет одного главного дела, которое мне по-настоящему удается, в котором я считаю себя специалистом. Я часто чувствую, что проиграла, что я полностью разбита. Я беспокоюсь и не уверена в себе. Мой “язык тела” выражает полную беспомощность – я сижу, сгорбившись, за письменным столом. Я больше не верю в себя. Я знаю: чтобы начать новую карьеру, нужно рискнуть, но я боюсь рисковать – я уверена, что стоит мне один раз ошибиться – и меня осудят за некомпетентность. Поэтому я избегаю некомфортных для себя ситуаций как угрозы и тем самым упускаю возможности для развития».