Стюарт Браун - Игра. Как она влияет на наше воображение, мозг и здоровье

Пробные жесты, ранняя ритмическая речь (напряжение голосовых связок), поступательные и вращательные движения совершаются исключительно ради удовольствия – они приятны и имеют игровую природу. Но одновременно они помогают формировать мозг. Исследование антилоп и других животных, проведенное Джоном Байерсом, показало, что периоды самой интенсивной игры также были периодами, когда быстрее всего росла область мозга, называемая мозжечок. Если антилопе не давали проявлять активность в это время, рост нервных клеток в мозжечке сильно замедлялся. Была высказана теория, что стимуляция мозжечка положительно влияет на многие области развивающегося мозга. Это смелый вывод, и до сих пор не вполне подтвержденный исследованиями, но нелогичным его не назовешь. Как я уже говорил, сегодня нейрофизиологи по-новому смотрят на функции мозжечка. Существует все больше подтверждений, что мозжечок оказывает непрерывное влияние (особенно в периоды наиболее интенсивного развития) на двигательные и умственные возможности людей. И то и другое необходимо человеку, чтобы овладеть навыком беглой речи.

Любопытство по отношению к «объектам» и манипуляции с ними – убедительный, неизменно увлекательный мотив игры, который представляет собственное игровое «состояние» (естественную модель игры). В раннем возрасте ложки, детские игрушки или еда становятся объектами для игры. Когда малышу исполняется примерно пятнадцать месяцев, его или ее игрушки наделяются выраженными индивидуальными характеристиками. Чем выше умение манипулировать объектами (например, барабанить по кастрюлям или бросать «блинчики»), тем богаче нейронные цепи в мозгу. Мы находим удовольствие в физической части игры с объектами – когда собираем пазл, забиваем гол в ворота или просто бросаем комок смятой бумаги в мусорное ведро. И как обнаружили руководители лаборатории JPL, если эта игра с объектами принимает форму работы руками, то мозг лучше приспосабливается к пониманию и решению разных проблем.

Воображение – вероятно, самая мощная человеческая способность. Оно позволяет нам создавать вымышленные реальности, которые можно исследовать, не покидая настоящий мир. Самые ранние проявления игр с участием воображения наблюдаются в два-три года в виде фрагментарных историй. Исследователь игры Брайан Саттон-Смит описывает эти ранние попытки как куски нарратива, основанные на забавной чепухе без необходимых элементов сюжета – начала, середины и конца. Затем, в процессе развития, дети приобретают способность рассказывать связно. Потребность сочинять истории возникает у детей по всему миру и является неотъемлемым аспектом игр. Но каким бы ни был возраст и какой бы отрывистой ни была история, развертывая сюжетную линию, рассказчик переживает очень радостный вербальный опыт.

После этого этапа дети начинают часто играть, привлекая свое воображение, естественно и энергично перемещаясь между реальностью и вымыслом. Определить, что здесь вымысел, а что реальность, обычно важнее взрослым, которые слушают или смотрят, а не ребенку, вовлеченному в воображаемые приключения.

По мере того как дети растут, грань между вымышленным и реальным становится более явной, но игра с воображением продолжает их вдохновлять. Как я уже говорил, внимательное исследование потока сознания у взрослых демонстрирует, что человек выдумывает в течение всей жизни – это свойство его мышления. Мы постоянно сочиняем сюжеты в голове, чтобы держать прошлое, настоящее и будущее в одном контексте. Поскольку дети отправляются в новое приключение ежечасно, порывы фантазии обеспечивают им контекст эмоциональной и когнитивной симфонии, которая и есть их развивающаяся сущность.

В процессе жизни воображение остается необходимым для эмоциональной устойчивости и креативности. Исследования депривации показали, что фантазирование – воображение внутренней жизни других и сравнение ее со своей собственной – один из ключей к развитию эмпатии, понимания и доверия, а также личных адаптационных навыков.

Социальная игра, от простейшей игры в «ку-ку» до торжественного бала, имеет важнейшее значение в человеческом игровом поведении. Люди – социальные животные, и игра – это бензин, который питает двигатель социальной компетентности. Игра позволяет обществу функционировать, а индивидуальным отношениям среди многих – процветать. Вот несколько подтипов социальной игры, которые нетрудно выделить: дружеское взаимодействие и принадлежность к группе, грубые подвижные игры (возня, потасовки и прочее), праздничная и ритуальная игра.

Как я отмечал выше, дети начинают социальные игры через «параллельное» действие. Два ребенка могут сидеть рядом и играть с песком, водой, цветными мелками, осознавая присутствие друг друга, но не взаимодействуя напрямую физически или эмоционально. Такого рода игра служит мостом к более активному игровому взаимодействию. При параллельной игре ребенок может вступить в контакт с соседом и включиться в игру.

Когда ребенку от четырех до шести лет, совместная игра становится тяжелым испытанием, во время которого развивается эмпатия по отношению к другим детям. Внося в игру собственные воображаемые элементы, дети слышат, что предлагают другие, и учатся понимать их точки зрения. Эта совместная игра – базовое состояние дружбы, в которое мы потом входим в течение всей жизни. Взаимные компромиссы и общий заразительный энтузиазм характеризуют здоровую совместную игру.

Исследование игр, имитирующих схватки, у животных и людей показало, что они необходимы для развития и поддержки социальной осознанности, сотрудничества, справедливости и альтруизма. Как правило, их сущность и важность не осознают, особенно воспитатели детского сада и беспокойные родители, которые часто считают нормальное активное игровое поведение, когда дети колотят друг друга, кидаются друг на друга, борются (и все это с улыбкой, среди друзей), не состоянием игры, а анархией, которую необходимо контролировать. Недостаток таких игр в детстве мешает научиться компромиссу, необходимому для социального взаимодействия, и есть доказательства, что дети, лишенные возможности играть в них, во взрослом возрасте труднее контролируют позывы к насилию. Когда мы много лет назад изучали молодых убийц в Техасе, то обнаружили, что в детстве у них отсутствовал опыт грубых подвижных игр в отличие от неубийц из контрольной группы. С тех пор эксперименты с агрессивными играми у крыс, тщательное исследование игр на игровой площадке, проведенное Энтони Пеллегрини, 34 года наблюдений Джо Фроста и мой собственный обзор клинических данных подтвердили важность такого рода игры. Пеллегрини показал, что характер подобных игр с возрастом меняется. Салки и подобные им ранние игры могут повлиять на решение социальных задач, в то время как игры с элементами агрессии в более старшем возрасте помогают впоследствии решать проблемы доминирования и конкуренции.