Эрих Фромм - О неповиновении и другие эссе

Социальный характер укрепляется всеми доступными обществу инструментами – системой образования, религией, литературой, песнями, шутками, обычаями и в первую очередь – родительскими методами воспитания детей. Последнее особенно важно потому, что структура характера индивида в значительной мере формируется в первые пять или шесть лет жизни. Однако влияние родителей не является по большей части индивидуальным или случайным, как полагает классический психоанализ. Родители – в первую очередь агенты общества , как в силу собственных характеров, так и воспитательных методов; они лишь в малой степени отличаются друг от друга, и эти различия обычно не ослабляют создания ими социально желательной матрицы социального характера.

Условие формирования социального характера жизненной практикой данного общества идет вразрез с фрейдовской теорией либидо, лежащей в основе его концепции характера. Теория либидо уходит корнями в механистическое представление о человеке как о машине, для которой либидо (помимо стремления к самосохранению) служит источником энергии и которая подчиняется «принципу удовольствия», выражающемуся в ослаблении повышенного либидозного напряжения до нормального уровня. В противовес этой концепции я старался показать (в особенности в «Человеке для себя»), что различные побуждения человека, являющегося в первую очередь существом социальным, развиваются вследствие его потребности в ассимиляции (предметов) и социализации (в отношении людей) и что формы ассимиляции и социализации, порождающие его основные устремления, зависят от социальных условий, в которых человек существует. Согласно этой концепции человека характеризуют ярко выраженные стремления к объектам – людям и природе – и потребность в связи с миром.

Концепция социального характера отвечает на важные вопросы, не получившие адекватного ответа в рамках марксистской теории.

Как получается, что обществу удается добиться лояльности большинства своих членов несмотря на то, что они страдают под его властью, даже когда разум говорит им, что их лояльность идет им во вред? Почему их реальные интересы как человеческих существ не перевешивают вымышленные , созданные всевозможными идеологическими воздействиями и промывкой мозгов? Почему осознание положения своего класса и понимание преимуществ социализма не настолько эффективны, как ожидал Маркс? Ответ на эти вопросы лежит в феномене социального характера. Как только обществу удается придать структуре характера среднего человека такую форму, что ему начинает нравиться то, что он должен делать, он становится удовлетворен теми условиями, которые общество ему навязывает. Как сказал один из персонажей Ибсена, «он может делать все, что хочет, потому что хочет только того, что может сделать». Нет необходимости говорить, что социальный характер, который, например, удовлетворен подчинением, – это характер ущербный. Однако, ущербный или нет, он служит целям общества, которому для должного функционирования требуются покорные люди.

Концепция социального характера также служит для объяснения связи между материальным базисом общества и «идеологической надстройкой». Марксу часто приписывали утверждение о том, что идеологическая надстройка – всего лишь отражение экономического базиса. Такая интерпретация неверна; дело в том, что в теории Маркса природа связи между базисом и надстройкой не была достаточным образом объяснена. Динамическая психология может показать, что общество порождает социальный характер, а социальный характер имеет тенденцию вырабатывать идеологию, которая его удовлетворяет и им питается. Однако порождение экономическим базисом определенного социального характера, который, в свою очередь, порождает определенные идеи, не однонаправлено: идеи, однажды возникнув, также влияют на социальный характер и косвенно на социоэкономическую структуру. Я хочу подчеркнуть следующее: социальный характер – посредник между социоэкономической структурой и идеями и идеалами, распространенными в обществе. Это посредник, который действует в обоих направлениях: от экономического базиса к идеям и от идей к экономическому базису. Данное положение иллюстрирует следующая схема:

Концепция социального характера может объяснить, как человеческая энергия, подобно любому другому сырому материалу, используется обществом для удовлетворения собственных нужд. Человек на самом деле – одна из наиболее податливых природных сил; его можно принудить служить почти любой цели, его можно заставить ненавидеть или содействовать, покоряться или противостоять, наслаждаться страданиями или благополучием.

Хотя все это верно, верно также и то, что разрешить проблему своего существования человек может, только в полной мере раскрыв свои силы. Чем более ущербным делает человека общество, тем более он становится нездоровым, даже если при этом сознательно и бывает удовлетворен своей судьбой. Однако бессознательно человек удовлетворения не испытывает, и именно эта неудовлетворенность заставляет его со временем менять социальные формы, делающие его ущербным. Если ему это не удается, то данный вид патогенного общества умирает. Изменения в обществе и революции вызываются не только производительными силами, вступающими в конфликт с прежними формами организации общества, но и противоречиями между негуманными социальными условиями и неотъемлемыми человеческими потребностями. С человеком можно сделать почти что угодно, но именно почти. История борьбы человека за свою свободу – наиболее выразительное проявление этого принципа.

Концепция социального характера полезна не только для теоретических рассуждений; она важна для эмпирических исследований, имеющих целью выявление частоты, с которой в данном обществе или классе встречаются различные виды социального характера. Если определить «крестьянский характер» как индивидуалистический, запасливый, упрямый, не склонный к кооперации, мало обращающий внимания на время и пунктуальность, то такой синдром вовсе не является суммированием определенных черт, а представляет собой структуру, заряженную энергией. Эта структура окажет интенсивное сопротивление – насилием или молчаливой обструкцией – попыткам ее изменить; даже экономической выгоде нелегко будет оказать на нее воздействие. Данный синдром обязан своим существованием форме производства, которая характеризовала крестьянскую жизнь на протяжении тысячелетий. То же самое верно в отношении идущей к упадку мелкой буржуазии, приводила ли она к власти Гитлера или белых бедняков в южных штатах США. Отсутствие какой-либо позитивной культурной стимуляции, недовольство своим положением и отставание от передовых течений в обществе, ненависть к тем, кто разрушал их образ, которым можно было гордиться, – все это создавало характерологический синдром, включавший любовь к смерти (некрофилию), сильную злокачественную фиксацию на крови и почве, интенсивный групповой нарциссизм (выражающийся в национализме и расизме) [4]. Последний пример: структура характера промышленного рабочего включает пунктуальность и способность к работе в команде; это синдром, обеспечивающий минимум успешного функционирования промышленного рабочего (другие его особенности – зависимость/независимость, интерес/безразличие, активность/пассивность – в данном случае игнорируются, хотя они чрезвычайно важны для структуры характера рабочего теперь и в будущем).