Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

Может ли дислексия оказаться желательной трудностью? В то, что такое возможно, учитывая, сколько людей мучается от этого расстройства на протяжении всей жизни, нелегко было бы поверить, если бы не один странный факт: среди успешных предпринимателей встречается неожиданно большое количество дислектиков – по данным Джули Логан из Лондонского городского университета, таковых приблизительно одна треть. Перечень включает многих всемирно известных новаторов нескольких последних десятилетий. Ричард Брэнсон, британский миллиардер; Чарльз Шваб, основатель дисконтной брокерской фирмы, носящей его имя; основоположник мобильной телефонии Крейг Макко; Дэвид Нилман, основатель JetBlue; Джон Чемберс, генеральный директор технологического гиганта Cisco; Пол Орфалеа, основатель Kinko. И это далеко не полный список. Невролог Шэрон Томпсон-Шилл вспоминает свое выступление на встрече выдающихся спонсоров университета (практически все они были успешными бизнесменами). Повинуясь внезапному порыву, Шэрон поинтересовалась, скольким из присутствующих ставили диагноз «нарушение обучаемости». «Половина присутствующих подняли руки, – удивляется она. – В это было трудно поверить».

У этого примечательного факта есть два возможных объяснения. Во-первых, эти выдающиеся люди добились триумфального успеха, невзирая на свой недостаток: они настолько умны и креативны, что ничто, даже постоянные трудности с чтением, не могло им помешать. Вторая интерпретация более интересная: успех можно частично объяснить именно заболеванием, процесс борьбы с которым наделил их огромным преимуществом. Вы бы пожелали дислексии своему ребенку? Если второе из предложенных объяснений верно, возможно, это следовало бы сделать.

Детство Дэвида Буа прошло на ферме в сельской местности Иллинойса. Он был старшим из пяти детей. Его родители учительствовали в средней школе. Мать частенько читала маленькому Дэвиду, а он запоминал ее слова, потому что не мог соотнести их с написанным на странице. Самостоятельно читать он начал только в третьем классе, да и то с большим трудом и очень медленно. Много лет спустя он узнал, что у него дислексия. Но тогда он не подозревал о наличии проблемы. В маленьком городке в сельской глубинке чтение не считалось таким уж принципиально важным достижением. Многие его одноклассники при первой возможности бросали школу и начинали трудиться на ферме. Буа читал комиксы, где было мало текста и много картинок. Он никогда не читал ради удовольствия. Даже сегодня он едва ли прочитывает одну книгу в год. Зато смотрит телевизор, ему все равно что показывают, признается он со смехом, «лишь бы двигалось и было цветное». У него ограниченный устный словарный запас. В его речи преобладают короткие слова и короткие предложения. Читая иногда вслух и натыкаясь на незнакомое слово, он останавливается и медленно произносит его по слогам. «Полтора года назад моя жена подарила мне iPad, мое первое компьютероподобное устройство, и что интересно, мои попытки произносить многие слова по буквам кардинально расходились с проверкой орфографии, затрудняя поиск правильного написания, – рассказывает Буа. – Не могу даже сосчитать, сколько раз появлялось окошко с фразой “Нет вариантов написания”».

По окончании средней школы Буа не имел особых амбиций. Оценки у него были очень неровные. К тому времени семья перебралась в Южную Калифорнию, где экономика находилась в самом расцвете. Он нашел работу в строительной сфере. «Работа на улице, с мужчинами старше меня по возрасту, – вспоминает Буа. – Я зарабатывал столько денег, сколько и не мечтал. Было классно». После этого он какое-то время проработал счетоводом в банке, да еще играл в бридж. «Это была классная жизнь. Я бы еще так пожил какое-то время. Но после рождения нашего первого ребенка жена всерьез обеспокоилась моим будущим». Она принесла домой брошюры и буклеты из местных колледжей и университетов. Буа вспомнил, что в детстве его восхищала юриспруденция, и решил поступить в юридическую школу. Сегодня Дэвид Буа один из самых известных в мире адвокатов.

Как же удалось Буа проделать путь от строителя со средним образованием до блестящего адвоката, одного из лучших в своей области? Это величайшая загадка. Ведь вся юриспруденция основана на чтении: здесь постоянно приходится что-то читать: описания прецедентов, заключения экспертов, логические построения, а Буа как раз из тех, для кого чтение сопряжено с огромными трудностями. Уму непостижимо, как ему пришло в голову заняться этой профессией. Но не будем забывать: если вы читаете эту книгу, значит, вы умеете читать, другими словами, никогда не задумывались о всяческих приемах, обходных путях и стратегиях, которые помогают избегать чтения.

Буа поступил в колледж при Университете Редлендс, маленьком частном университете в часе езды к востоку от Лос-Анджелеса.

Выбор учебного заведения – мудрое решение. Редлендс – маленький пруд. Буа там блистал. Он усердно учился и был очень хорошо организованным, потому что понимал: иного пути нет. Затем ему повезло. Получение степени в Редлендс предусматривало ряд основных курсов, где нужно было много читать. Однако в те годы подавать заявление в юридическую школу можно было, не имея диплома колледжа. Буа просто пропустил основные курсы. «Помню, как я радовался, когда выяснил, что в юридическую школу можно поступить, не отучившись в колледже, – вспоминает он. – Я просто не мог поверить своему счастью».

В юридической школе, понятное дело, читать требовалось еще больше. Но Буа нашел резюме основных прецедентов, пособия, содержащие выжимки из заключений Верховного суда на одну страницу или около того. «Кто-то скажет, что это неправильный способ обучения в юридической школе, – заметил Буа. – Однако он отлично работает». К тому же он умел слушать. «Практически всю свою жизнь я только и делал, что слушал. Мне пришлось научиться слушать, поскольку по-другому я учиться не мог. Я помню, что говорят люди, помню слова, которые они используют». Сидя на лекциях, он внимательно слушал и старательно впитывал материал, в то время как остальные яростно строчили в тетрадях, рисовали, дремали или пересаживались с места на место. К этому моменту его память превратилась в мощный инструмент. В конце концов, он упражнял ее с самого детства, когда мать читала ему книжки, а он запоминал все услышанное. Его однокурсники, делая пометки, рисуя или погружаясь в дремоту, многое упускали. Их внимание рассеивалось. У Буа подобной проблемы не возникало. Пусть он не умел читать, но его навыки, оттачиваемые неспособностью читать, оказались куда более полезными. Учебу он начал в Северо-Западной юридической школе, а потом перевелся в Йель.