Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

Вскоре после этих событий Шаттлсуорт пригласил своего коллегу Джима Фармера на встречу с Мартином Лютером Кингом в церкви в Монтгомери, штат Алабама. Перед церковью собралась толпа разъяренных людей, которые размахивали флагами Конфедерации. Машину начали раскачивать. Водитель дал задний ход, пытаясь подъехать с другой стороны, но дорогу снова загородили. И что же сделал Шаттлсуорт? Как и возле школы имени Филлипса, вышел из машины . Снова цитата из книги Макуортер:

Стеклянные бутылки со звоном разбивались о стекла машины, пока Шаттлсуорт принюхивался к странному запаху – первому в его жизни слезоточивому газу. Затем он позвал Фармера из машины и решительно ступил в толпу. Фармер последовал за ним, «напуганный до чертиков», пытаясь вщемить свое тучное тело любителя кулинарных удовольствий в худосочную тень Шаттлсуорта. Хулиганы расступились, дубинки опустились, и пока Шаттлсуорт следовал до дверей Первой баптистской церкви, ни один волосок не упал с его головы. «С дороги, – только и промолвил он. – Прочь, прочь с дороги».

И так в третий раз Шаттлсуорт вышел победителем.

Потерять родителей – совсем не то же самое, что выбраться из взорванного дома или пройти через разъяренную толпу. Это гораздо хуже. Страдания не ограничиваются одним ужасным моментом, а душевные раны заживают не так быстро, как царапины и синяки. Но что происходит с ребенком, пережившим свой самый страшный кошмар, когда он обнаруживает, что жизнь продолжается? Может ли он приобрести то, что приобрел Шаттлсуорт и все лондонские не пострадавшие, – уверенность в себе, которая и есть проявление храбрости? [34]

«Полицейский, который привез Шаттлсуорта в тюрьму, – описывает Макуортер еще одно из столкновений священника с белыми властями, – толкнул его, ударил в голень, обозвал мартышкой и принялся подначивать: “Почему же ты не бьешь меня в ответ?” На что Шаттлсуорт ответил: “Потому что люблю тебя”. Он сложил руки и улыбался всю дорогу в тюрьму, где, поскольку ему запретили петь и молиться, лег вздремнуть».

Проделанная Фрайрайхом работа по остановке кровотечения совершила настоящий прорыв. Теперь жизнь в детях можно было поддерживать достаточно долго для того, чтобы излечить первопричину заболевания. Но победить лейкемию было не так-то просто. Лишь несколько лекарств приносили хоть какую-то пользу при лечении этого заболевания. В ходу было некое лекарство под названием 6-меркаптопурин, стандартный противораковый препарат метотрексат и стероид преднизон. Но у всех этих лекарств был один большой недостаток: высокая токсичность, применялись они лишь в ограниченной дозировке, а при низкой дозировке убивали не все, а лишь некоторые раковые клетки. Пациенту становилось лучше примерно на неделю. А затем уцелевшие клетки начинали размножаться, и рак стремительно возвращался.

«Одним из консультантов в клиническом центре был Макс Уинтроуб, – рассказывает Фрайрайх. – Он был известен во всем мире, потому что написал первую книгу о гематологии, а также обзор современных методов лечения детской лейкемии. Одну его цитату я показываю своим студентам и по сей день: “Эти лекарства приносят больше вреда, чем пользы, поскольку лишь продлевают мучения. Пациенты все равно умирают. Препараты только ухудшают состояние больного, поэтому их нельзя применять”. Это говорил специалист с мировым именем».

Но Фрай, Фрайрайх и их союзники, группа ученых из института Розуэлл-Парк-Мемориал в Буффало, возглавляемая Джеймсом Холландом, были убеждены: традиционная медицина пришла к неверным выводам. Если лекарства не убивали достаточное количество раковых клеток, не означало ли это необходимость проведения более, а не менее агрессивного лечения? Почему бы не объединить 6-меркаптопурин и метотрексат? Они оказывают на раковые клетки различное по характеру воздействие. Словно сухопутная армия и морской флот. Может быть, метотрексат убьет клетки, выжившие после атаки 6-меркаптопурина. А что если добавить к ним еще и преднизон? Это будет уже авиация, бомбящая с воздуха, в то время как остальные препараты атакуют с земли и моря.

Вскоре Фрайрайх наткнулся на четвертый препарат, получаемый из растения розовый барвинок, – винкристин. В Национальный онкологический институт его принесли из фармацевтической компании Eli Lilly для изучения. Известно о нем было немного, но интуиция подсказывала Фрайрайху, что он может помочь в борьбе с лейкемией. «У меня умирало двадцать пять детей, а мне нечего было им предложить, – говорит он. – Я подумал, нужно попробовать. Почему бы нет? Они ведь все равно умрут». Винкристин хорошо себя зарекомендовал. Фрайрайх и Фрай опробовали его на детях, которые уже не реагировали на другие лекарства, и у нескольких маленьких пациентов была отмечена временная ремиссия. Фрай и Фрайрайх обратились в наблюдательную комиссию НОИ с просьбой разрешить протестировать все четыре лекарства в совокупности: армия, флот, авиация и морская пехота.

Сегодня лекарственные «коктейли», сложные комбинации двух, трех или даже четырех препаратов, применяемых одновременно, относятся к стандартным методикам лечения рака. Но в 1960-е годы такое решение противоречило всем нормам. Используемые для лечения рака лекарства в то время считались слишком опасными. Даже винкристин, новое прославленное открытие Фрайрайха, внушал ужас. Фрайрайх познал это на горьком практическом опыте. «У него имелись побочные эффекты?» «Да еще какие, – отвечает он. – Он вызывал серьезную депрессию, невропатию. У детей случался паралич. При токсичной дозе наступала кома. Из первых четырнадцати детей, которых мы лечили, один или два все-таки умерли. Их мозг практически изжарился». По мнению Макса Уинтроуба, человечнее было бы вообще не прибегать ни к каким лекарствам. Фрайрайх и Фрай хотели задействовать все четыре одновременно. Фрай обратился к консультационному совету НОИ за одобрением. И получил отказ.

«В совете был один пожилой гематолог доктор Карл Мур, который по случайности оказался другом моего отца по Сент-Луисскому университету, – вспоминает Фрай многие годы спустя. – Я всегда тоже считал его другом. Однако мое выступление возмутило его до глубины души. Он не занимался заболеваниями вроде детской лейкемии, поэтому говорил о болезни Ходжкина у взрослых. По его словам, если у пациента диагностируется болезнь Ходжкина в последней стадии, лучше всего посоветовать ему отправляться во Флориду и наслаждаться жизнью. Если у пациентов отмечается слишком много симптомов болезни Ходжкина, можно попробовать облучение рентгеновскими лучами или азотистый иприт, но минимально возможными дозами. Любое более агрессивное лечение будет неэтичным, а четыре лекарства сразу вообще бессовестное поведение».