Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

А Бирмингем? Бирмингем был самым расово сегрегированным городом в Америке. Его прозвали «Южный Йоханнесбург». Когда активисты движения за гражданские права направлялись в Бирмингем, куклуксклановцы заставили автобус съехать на обочину и подожгли его, а местная полиция делала вид, что ничего не происходит. Дома чернокожих, пытавшихся поселиться в белых кварталах, местные расисты взрывали так часто, что Бирмингем получил прозвище «Бомбингем». «В Бирмингеме, – пишет в книге “Перенеси меня домой” Диана Макуортер, – криминалистика утверждала, что наиболее верный способ остановить волну преступлений – краж, изнасилований, чего угодно – выйти на улицу и застрелить парочку подозреваемых. (“Ситуация выходила из-под контроля, – мог прокомментировать лейтенант полиции. – Вы знаете, что мы должны были сделать”.)»

Юджин «Бык» Коннор, начальник полиции города, приземистый коренастый человек с огромными ушами и «голосом лягушки-быка», получил известность в 1938 году, когда в Бирмингеме проводилась политическая конференция с участием белых и черных делегатов. Коннор привязал длинную веревку к столбу на лужайке перед конференц-залом, протянул ее посередине прохода и потребовал, чтобы – в соответствии с городскими указами о сегрегации – черные сидели по одну сторону, а белые по другую. Среди присутствующих находилась и жена президента Элеонора Рузвельт. Она «ошиблась» стороной, и люди Коннора чуть ли не силой пересадили ее на половину для белых. (Попробовал бы кто-нибудь предложить такое Мишель Обама.) [39]По утрам Коннор любил посидеть в гостинице «Молтон», опрокидывая рюмку за рюмкой 50-градусный бурбон Old Grand-Dad и бросая фразы вроде «Еврей – тот же ниггер, только вывернутый наизнанку». Люди частенько рассказывали про Бирмингем анекдоты, которые мало походили на анекдоты. Чернокожий в Чикаго просыпается однажды утром и сообщает жене, что во сне ему явился Иисус и повелел идти в Бирмингем. Жена в ужасе: «А Иисус пойдет с тобой?» На что муж отвечает: «Он сказал, что пойдет только до Мемфиса».

По прибытии в Бирмингем Кинг собрал свою команду по планированию. «Должен вам сказать, – начал он, – что, по моему мнению, кто-то из сидящих сегодня здесь не вернется живым после этой кампании». После чего обошел комнату и произнес над каждым репетиционную надгробную речь. Один из помощников Кинга впоследствии признался, что никогда не горел желанием ехать в Бирмингем: «Когда я поцеловал на прощание жену и детей на Кэрол-роуд в Атланте, то думал, что никогда их больше не увижу».

Кинг, безусловно, был значительно слабее своих противников. Ярчайший пример аутсайдера. Тем не менее он обладал преимуществом такого же парадоксального свойства, как дислексия Дэвида Буа или болезненные воспоминания о детстве Джея Фрайрайха. Он принадлежал к той группе людей, которую всегда сильно недооценивали. К тому моменту, как крестовый поход в защиту гражданских прав добрался до Бирмингема, афроамериканцы несколько сотен лет учились выживать в положении униженных и оскорбленных. И за это время кое-что узнали о борьбе с гигантами.

Центральное место во многих угнетенных культурах занимает фигура «героя-плута». В легендах и песнях он принимает вид на первый взгляд безобидного животного, которое благодаря хитрости и ловкости оставляет в дураках животных гораздо больше себя по размеру. Рабы Вест-Индии привезли с собой из Африки сказки о хитроумном пауке по имени Ананси [40]. Одним из самых любимых плутов американских рабов был куцехвостый Братец Кролик [41]. «Кролик – он самый хитроумный из всех божьих тварей», – рассказал один бывший раб в интервью фольклористам сто лет назад:

Кролик – самый хитроумный из всех божьих тварей. Оно, может, не самый крупный и не самый громкий, но уж точно самый хитрый. Если он вляпывается в неприятности, то выбирается, втягивая в них других. Однажды упал он в глубокий колодец, и что вы думаете, жаловался и кричал? Нетушки. Принялся он громко-прегромко свистеть и песни распевать, а тут волк мимо пробегал, услышал пение и сунул голову в колодец. А кролик и кричит ему: «Поди прочь. Нету здесь места для двоих. Там наверху слишком уж жарко, а тут прохладненько и хорошо. Не вздумай сесть в ведро и спуститься сюда». Тут уж волк не выдержал, плюхнулся в ведро, и, когда полетел вниз, кролик полетел вверх. Поравнявшись с волком, он расхохотался и прокричал: «Такова жизнь, кто-то падает вниз, а кто-то поднимается вверх».

В самой известной сказке о Братце Кролике Братец Лис ловит Кролика, приманив смоляным чучелком. Братец Кролик хотел проучить чучелко, да вместо этого приклеился к нему и чем больше пытался освободиться, тем крепче приклеивался. «Делай со мной что хочешь, Братец Лис, – умоляет Кролик торжествующего Лиса, – только не вздумай бросить меня в терновый куст». Братец Лис, разумеется, именно так и поступил, и Братец Кролик, для которого терновый куст – дом родной, с помощью колючек отлепился от смоляного чучелка и убежал. Лис остался с носом. Кролик довольный на бревнышке, нога на ногу, сидит-посиживает и «смолу из шерсти вычесывает щепкой».

В сказках о плутах осуществлялась мечта рабов – когда-нибудь подняться над своими белыми хозяевами. Но, как пишет историк Лоренс Левин, они представляли собой «до боли реалистичные истории, учившие искусству выживать и побеждать даже перед лицом опасности».

Афроамериканцы уступали в численности и в силе, и красной нитью через сказки о Братце Кролике проходит идея о том, что слабый может выйти победителем даже из неравного состязания, если будет действовать с умом. Братец Кролик понимал сущность Братца Лиса лучше, чем ее понимал сам Братец Лис. Он знал, что его противник Лис настолько злобный, что не упустит возможности отомстить Кролику наказанием, которого тот отчаянно пытается избежать. Кролик обманул Лиса, уверенный: тот не смирится с тем, что мелкий зверек веселится и радуется жизни. Левин утверждает, что за долгий период рабства афроамериканцы хорошо усвоили уроки плута:

Письменные свидетельства, оставленные в XIX веке сторонними наблюдателями и самими рабовладельцами, указывают на то, что рабы постоянно лгали, мошенничали, воровали, симулировали болезни, бездельничали, притворялись, что неверно поняли отданные распоряжения, клали камни на дно корзин, чтобы выполнить норму выработки, ломали инструменты, жгли собственность хозяев, калечили себя, чтобы уклониться от работы, нерадиво ухаживали за посевами и плохо обращались с животными, так что хозяева нередко заменяли лошадей малоэффективными мулами, поскольку последние лучше переносили жестокое обращение рабов.

Дислектики компенсируют свой недостаток, развивая другие умения, которые подчас наделяют их колоссальным преимуществом. Бомбардировки или сиротское детство могут превратить человека в едва уцелевшего и оставить незаживающую рану. А могут сделать сильнее, превратив в не пострадавшего. Это возможности Давида: ситуации, в которых трудности, как это ни парадоксально, оказываются желательными. Урок, преподносимый сказками о плуте, – третья желательная трудность. Неожиданная свобода, которую мы получаем, когда нечего терять. Плут нарушает все правила.