Коллектив авторов - Антология суицидологии. Основные статьи зарубежных ученых. 1912–1993

Отправным пунктом исследований Фрейда явилось сравнительное изучение аффектов, сопровождающих скорбь и депрессию. Его выводы можно подытожить следующим образом. В случае скорби, возникающей после реальной утраты объекта любви, Я внезапно получает в свое распоряжение огромное количество свободной психической энергии, которая до тех пор была связана с утраченным объектом. Эта свободная энергия, естественно, не может сразу связаться с новым объектом, поскольку воспоминания об утраченном любимом удерживают человека в состоянии напряжения, которое невозможно преодолеть в ускоренном темпе. Множество конкретных фактов и деталей, связанных с утраченным человеком, ранее воспринимавшихся с теплым чувством, становится источником психической боли, поскольку объект, с которым связывалась любовь, исчез и психическая энергия должна освободиться от того, что ранее было реальным, а теперь стало нереальным. При этом сам человек не теряет способности формировать объектные отношения, однако утрата объекта и весьма болезненное освобождение психической энергии (оказавшейся ни с чем не связанной) приводит его к временной потере интереса к жизни. Только после завершения болезненного процесса отдаления от утраченного объекта начинается восстановление привязанностей, и у скорбящего постепенно оживают и возобновляются жизненные интересы. При этом чувство утраты даже на время не исчезает из сознания.

Иначе выглядит внутренняя, аффективная картина патологической депрессии. В этом состоянии чувство утраты практически отсутствует или появляется весьма редко. Конечно, смерть любимого человека может послужить пусковым механизмом для развития депрессивного психоза, однако на всем протяжении депрессии жалобы пациента сосредотачиваются вокруг других обстоятельств. Он ощущает скуку; испытывает чувства самоуничижения и самообвинения; он жалуется, что ему изменяют его воспоминания, его психика, тело и т. п. В целом в данном состоянии можно усмотреть жалобу на то, что Эго значительно обеднело, потеряло жизненный тонус. Что же произошло? В норме Эго человека обращено к внешнему миру, его психическая энергия связана с окружением. При депрессивном психозе она отщепляется от реальности; эта энергия, любовь к реальности не только освобождается и становится ни к чему не привязанной, но и отказывается от любых объектных отношений. Она обращается на себя как на объект. Иными словами, она делает своим объектом Эго, центрируется на себе, становится эгоцентричной, самовлюбленной, самодостаточной и занятой лишь собой, то есть регрессирует до ранней стадии развития, известной под названием нарциссического уровня. Я как бы втягивает в себя объект или объекты, которые ранее были отчетливо любимы; оно идентифицирует себя с ними, воспользовавшись механизмом, кратко описанным выше и известным под названием оральной инкорпорации. Однако весь этот процесс останется неясным и малопонятным, если не принять во внимание следующую глубинную характеристику патологической депрессии: объект, или человек, к которому депрессивный больной потерял любовь, никогда не был любим полностью и безусловно. Одновременно с любовью на бессознательном уровне, а иногда полуосознанно существовало сильное подводное течение, связанное с неприязнью, ненавистью и агрессией в отношении данного объекта. Именно эта амбивалентность с преобладанием негативного отношения является характерной для патологической депрессии. На сознательном уровне депрессивный больной может продолжать испытывать любовь к объекту или проецировать собственную агрессию, которая в этом случае проявляется в виде тревоги. Всем психиатрам знакомы случаи, когда пациенты без видимого рационального основания начинают опасаться, что их муж, жена, ребенок, мать или отец могут стать жертвой ужасного заболевания, и т. п. Однако волна бессознательной садистической ненависти и агрессии порождается самим «Я», поскольку оно идентифицировало себя с объектом, и, кроме того, сознание субъекта продуцирует интенсивное чувство вины, порождаемой преступными желаниями. Результатом этой структурной аффективной конфигурации становится психический конфликт, представляющий собой типичную картину патологической депрессии.

Краткий итог: в случае патологической депрессии пациент идентифицирует себя с человеком, к которому всегда испытывал амбивалентные чувства, и поэтому начинает одновременно любить и ненавидеть себя. Поскольку объектом любви для него становится собственное «Я», он ощущает отстраненность от реальности и, следовательно, переживает чувство обеднения «Я». Бессознательный садизм, изначально направленный на объект, усиливаемый чувством вины, вызывает весьма необычный феномен: человек испытывает садистические чувства в отношении самого себя.

Фрейд (Freud, 1924–1925) указывал:

Этот садизм и только он объясняет загадку стремления к самоубийству при депрессии и стимулирует интерес к этому опасному явлению. Изначальным условием, из которого исходит инстинкт жизни, мы считаем огромную любовь «Я» к самому себе, в страхе же, возникающем при угрозе жизни, мы видим освобожденный объем нарциссического либидо, настолько колоссальный, что совершенно непонятно, каким образом «Я» может решиться на саморазрушение.

Уже давно известно, что мысли о самоубийстве, которые лелеет невротик, возникли из побуждений к убийству другого человека, поменявших свое направление и обращенных против себя, однако до недавнего времени нам не удавалось объяснить, какое взаимодействие психических процессов могло бы привести подобное побуждение к исполнению. Теперь анализ депрессивных психозов показал, что «Я» способно убить себя только в случае, если психические энергии, изначально связанные с объектом, отняты у него и втянуты в «Я». Причем оно начинает относиться к себе как к объекту и приобретает способность направлять на себя враждебность, адресованную объекту, – исходную реакцию со стороны «Я» на все объекты окружающего мира. Таким образом, в случае регрессии к нарциссическому объекту сам объект действительно уничтожается и вопреки всему доказывает, что он сильнее, чем само «Я».

Представляет исторический интерес тот факт, что уже сто лет тому назад идея враждебности, изначально обращенной наружу против внешнего мира, а затем повернутой внутрь, против себя, была положена в основу определения самоубийства. Исследователи до Фрейда чувствовали ее интуитивно, не обладая доступом к тем психологическим механизмам, с которыми работает современная психотерапия. Так, Тиссо в 1840 году в своей монографии «Мания суицида и бунтарский дух» утверждал: «Суицид, как и бунт, является двойным выражением одного и того же мотива, двойным симптомом одного и того же морального недуга». Гипотеза Фрейда находит, по крайней мере, частичное ретроспективное подтверждение в социологических исследованиях прошлого. Однако, несмотря на теперешнее существенное углубление знаний о психических процессах при суицидальной депрессии, тенденции, преобладавшие в дофрейдовской психопатологии, сохранились и в психоанализе. Общепринятое мнение гласит, что самоубийство является патологическим исходом патологического состояния, именуемого депрессивным психозом. Это мнение подтолкнуло Фрейда к следующему высказыванию: