Эро Рехардт - Ключевые проблемы психоанализа. Избранные труды

Мой отец принадлежит к первому поколению финских психоаналитиков. Как и многие его современники, он вынужден был специализироваться по психоанализу за границей, поэтому в 1957–1960 гг. наша семья жила в Швеции.

В Финляндии он работал дома. Мой отец всегда был страстно увлечен своей работой. Его глубокая преданность своему делу у нас, детей, вызывала недоумение, замешательство и даже ощущение чего-то великого и увлекательного, происходящего у него в кабинете. Комната казалась овеянной торжественной тайной, и мы иногда даже подглядывали за пациентами, когда они ждали своей очереди в прихожей.

С течением лет мое детское любопытство постепенно поблекло и перешло в профессиональный интерес. Постепенно тайна исчезла, когда я получила психоаналитическое образование. Пару лет назад я неожиданно вновь оказалась в атмосфере моего детства. Отец попал в больницу с внезапным приступом болезни и очень скоро вынужден был оставить работу психоаналитика. Это означало, что дом нашего детства нужно было покинуть. Мне пришлось освобождать кабинет отца. Вновь я подглядывала, как в детстве. Полная любопытства и изумления, я просмотрела все его работы, опубликованные и неопубликованные их части. Казалось, осталось очень многое из того, что я помнила с детства. Делая эту работу, я снова ощутила то прежнее чувство восхищения. Сколько этот человек успел передумать и написать!

Прошлой весной ко мне обратилась группа психиатров, которые намеревались собрать материалы и опубликовать книгу, посвященную трудам всей жизни моего отца. Они предложили мне включиться в эту работу и подобрать подходящие рукописи. Возникло приятное чувство, что материалы, которые я недавно собирала, оценили и они так быстро попали по назначению.

Книга, естественно, включает лишь малую часть написанного моим отцом и состоит в основном из набросков к его основной работе «Танатос, стыд и другие эссе», написанной вместе с Пентти Иконеном и опубликованной только по-фински в 1994 г. Я надеюсь, что эта работа будет переведена на английский язык в ближайшем будущем, чтобы по возможности расширить круг ее читателей.

Я хотела бы поблагодарить команду психиатров Бруно Таайамаа, Тапани Тамминен и Кари Пилккэнен. Без их участия этой книги не было бы.

Я также благодарю Стюарта Макдоуэлла за его любезную помощь.

Я благодарна Пентти Иконену, Хенрику Энкелю, Лене Клокарс и Айре Лайне за их ценный личный вклад.

Написать а croquis 1 1 Эскизно, наброском ( фр. ). об Эро Рехардте как коллеге по научной работе – задача и приятная, и трудная. Я близко общался с ним в процессе совместной исследовательской работы и написания работ в соавторстве, и именно об этом я хочу рассказать. Все прочие личные приятные моменты, которые работа с Эро принесла мне, таким образом, будут оставлены вне картины.

Я встретился с Эро в Стокгольме в середине 1950-х годов на небольшом празднике, организованном шведскими психоаналитиками и кандидатами. Мы тогда обменялись несколькими словами. Мы познакомились лучше в 1960-е годы, когда в Финляндии была основана Психоаналитическая учебная группа и позднее Финская психоаналитическая ассоциация.

Только в конце 1970-х годов мы начали работать вместе как исследователи и соавторы. Не зная о содержании работ друг друга, мы оба выражали сомнения по поводу концепции агрессивного инстинкта как исходя из собственного опыта, так и на основании обзора аналитической теории, и мы оба искали партнера для того, чтобы исследовать этот вопрос более тщательно. В результате нескольких случайных дискуссий мы поняли, что у нас сходный подход к определенным проблемам, и так началась наша совместная деятельность. Ее первым продуктом был доклад по теории инстинкта смерти на Северном психоаналитическом конгрессе в конце 1970-х годов и его напечатание затем в журнале Scandinavian Psychoanalytical Review . Подстегиваемые вдохновением и удовольствием от нашей совместной работы, мы занялись дальнейшими исследованиями. Часть материалов и результатов, которые мы получили, мы включили в доклады, представленные по разным поводам, и статьи, написанные для многих изданий. Поощряемые интересом, который выражали наши слушатели и читатели, мы отредактировали некоторые статьи, внесли в них последние уточнения, а затем издали их в форме книги. Иными словами, наш совместный труд состоял в помощи редактору.

Благодаря годам аналитической работы мы получили в свое распоряжение большое количество материала. Обилие материала и его анонимность очень помогали в исследовании по нашей тематике.

То, как работал Эро, характеризовалось определенным гражданским мужеством и независимостью. Он был способен изменить свою точку зрения. Тот факт, что некоторые находки или предварительные теоретические выкладки не соответствовали принятым стандартам мышления, его не беспокоил. Но, кроме того, он не пестовал и не защищал такие наблюдения, которые могли быть ошибочными, или теоретические модели, которые без подтасовок не вытекали из материала, которым мы располагали. Как будто в своем отношении к нашей совместной работе он все время полагался на старую пословицу: «Бойтесь строителя систем, аки голодного льва».

Когда Эро мысленно перерабатывал что-то, что мы обсуждали, он часто закрывал глаза, откидывался назад и выглядел рассеянным, а то и просто крепко спящим. Некоторые свои комментарии он произносил, по-прежнему не открывая глаз, другие только после того, как открывал их и оглядывался, как бы возвращаясь откуда-то, где пребывал перед этим. Комментарии ясно показывали, как много работы и какого рода он проделал в своем уме.

Если он постигал что-либо в собственном сознании или находил фрагмент теории особенно плодотворным, он быстро разрабатывал это с помощью дополнительных примеров, расширяя или сужая теоретический фрагмент, изменяя его уровень абстрагированности. Если он не находил обсуждаемого наблюдения в своем сознании или если теоретическая модель казалась ему неподходящей – как будто наблюдение помещено было в прокрустово ложе, – он говорил: «Хмм, я не вполне уверен…», либо оставлял это, либо подходил к этому под каким-нибудь другим углом; у него не было обыкновения немедленно начинать сыпать доводами. Это поддерживало открытую атмосферу исследования и оставляло пространство для беззаботного энтузиазма, но также для критики, которая следила за тем, чтобы энтузиазм оставался в безопасных границах. Когда слишком много энтузиазма или слишком много критики уводили нас в сторону и нам приходилось возвращаться на прямой и узкий путь, он предлагал довольно реалистичное утешение: «Мы заплатим за это стыдом». Подавленность и раздражение, вызванные тем, что мы сошли с правильного пути, от этого слабели.