Антонио Менегетти - Шизофрения с точки зрения онтопсихологии

Нужно обратить внимание, что вклад А. Менегетти заключается в том, что появлявшиеся на протяжении многих веков многочисленные интуитивные представления нашли свое подтверждение об этиопатогенезе и возможном клиническом лечении и оформились в конкретную методологию.

В догиппократовской Древней Греции, как это представлено в трагедиях, психические заболевания напрямую связывали с этическим и религиозным измерением. Более того мы можем увидеть, что тогда не существовало привычного нам понятия патологии и уж тем более разделения между физическим недугом и духовным.

Состояние страдания скорее рассматривалось как следствие нарушения внутреннего природного равновесия и баланса между индивидом и средой. Такой разрыв появлялся в результате насилия (υβρις) либо со стороны человека, либо божества. Здоровье возвращалось при восстановлении нарушенного равновесия. Таким образом, не существовало ни проблемы симптомов, ни как следствие проблемы диагноза, а лишь необходимость выявить ошибку и устранить ее для восстановления условий естественного здоровья.

Гиппократ, напротив, в попытке описать терапевтическую технику, усиленно старался доказать, что болезнь как физическая, так и психическая – это естественное событие, которое можно понять рационально, и, лишив болезнь сакрального смысла, прекратил также и поиск измерения причин.

На самом деле, если патологический процесс является естественным событием, тогда не имеет смысла искать «первичный» момент и лечение заключается лишь в борьбе с симптомом. Такой подход полностью устранил ответственность человека – как сознательную (этическая ошибка), так и бессознательную (проекция на божественное вмешательство свыше, снимающее ответственность).

Начиная с Гиппократа, как в Древней Греции, так и в Древнем Риме, наблюдается параллелизм между медицинской культурой и философской, религиозной, художественной традицией в способе понимания человеческой патологии, что продолжалось до XVIII века. С XIX в. и далее именно медицинская культура – которая была построена на той же разделенной рациональности, утвердившейся во всех сферах жизнедеятельности человека – стала довлеть над общепринятым мнением, вплоть до их совпадения. Расцвет «нетрадиционной» медицины в последние годы стал признаком кризиса «официальной» медицины, которая является частичной в панораме великой терапевтической традиции человечества, но утвердилась в общественном строе в результате нарастающего расхождения между культурой и «официальной» терапевтической техникой.

Таким образом, начиная со II века до н. э. выявляется настоящий эпистемологический раскол: устанавливается медицинская наука, наделенная независимым от философии категориальным и герменевтическим аппаратом, а значит автономная и от других наук. Сначала психопатология заимствует свой словарь из других форм культурного самовыражения, таких как трагедия, философия и поэзия, однако потом вызревает все более специализированный язык и все большее значение приобретает диагноз, нежели прогноз. С введением медицинских концепций для определения различных патологических симптомов, теряется феноменологическое описание и богатство рефлексии в отношении заболевания, человека и его места в этом мире. Анализ различных заболеваний все больше строится вокруг симптомов, и все меньше вокруг индивида, постепенно нарастает тенденция к обобщению и формализации заболеваний, теряя из виду больного как личность, а значит человеческое измерение болезни.

В этот же самый период врачи точно определяют манию как душевное расстройство без лихорадки. Под этим понятием подразумевают определенные симптомы, многочисленные и недостаточно конкретные, но при этом исключают другие, то есть происходит произвольная редукция симптомов, оставляя те, которые соответствуют определенной нозологии. Это полностью исключает феноменологический подход, основывающийся на личности, а значит индивидуальности заболевания.

В Древнем Риме термин мания замещается на безумство, но значение слова остается тем же.

В средневековье психическим заболеваниям придают сакральный смысл, и безумие рассматривается как проявление Бога или дьявола. По правде говоря и сегодня есть некоторые психиатры, которые в случае некоторых шизофреников убеждены, что в них вселились бесы, и предлагают использовать обряды изгнания злых духов (экзорцизм). Сумасшествие в средневековье воспринималось как борьба добра и зла, и лечение его было в руках отшельников.

С появлением инквизиции (1231 г.) и до XVII века сумасшедших приравнивали к еретикам как новому обличию «зла». Их предавали пыткам и отправляли на костер. Этот третий продолжительный период истории безумия закончился во второй половине XVII века, когда зародилась клиника (Hôpital de Paris) и началась госпитализация психических больных (создание приютов).

Фуко подробно описал это преображение, используя отчасти реальный, отчасти литературный образ «корабля дураков» – лодка, заполненная сумасшедшими, бороздит реки и каналы Рейна, направляясь в сторону Наррагонии (Глупландии).

Нужно уточнить, что госпитализация затрагивает не только душевнобольных, но также и нищих, «бомжей» как мы бы сказали сегодня, и абсолютно не нацелена на лечение, а скорее на то, чтобы убрать с улицы сомнительных личностей, прежде всего для поддержания общественного порядка.

Места госпитализации быстро распространяются по всей Европе, и представляют собой настоящие лагеря, где работают всего два врача: терапевт для предупреждения эпидемий и хирург.

Приблизительно в первой половине XVIII века доминировали два объяснения психических расстройств:

1). психическое заболевание является следствием изменений тканей головного мозга или черепа;

2). психическое заболевание является следствием функционального нарушения нервной системы, не затрагивая материю.

До сих пор у медицины отсутствует особый интерес к психическим заболеваниям. И хотя госпитализация душевнобольных появилась совсем не с этой целью, тем не менее она привела к первым попыткам системного наблюдения и лечения данного заболевания.

Психиатрия, в том виде как мы ее знаем сегодня, появляется во второй половине XVIII века, и ее основателем считается Ф. Пинель [19] Филипп Пинель (1745‒1826) – французский психиатр. В 1792 году был назначен врачом парижского заведения для умалишенных Бисетр. Прославился тем, что выхлопотал у революционного Конвента разрешение снять цепи и кандалы с душевнобольных. , который работал в приюте Бисетр в Париже в 1793 г. Хотя если быть совсем точными, то это произошло еще в 1788 г. в Тоскане, когда первый психиатр Винченцо Кияруджи приступил к работе в больнице св. Бонифация во Флоренции, где содержались душевнобольные. Также в Великобритании в 1796 г. появляется «убежище для душевнобольных» (Retreat) по инициативе первого английского психиатра Уильяма Тьюка.