Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Когда мною были представлены эти факты, некоторые аналитики высказали мнение, что им не известно, когда актуальный невроз играет такую важную роль в анализе. Теперь мы можем на это ответить: сейчас, на этой стадии анализа, когда устранены наиболее существенные связи либидо, когда переработка невротического страха сошла на нет в симптомах и характере, когда снова отчетливо проявляется ядро невроза, застойный страх. Он соответствует застою отныне свободно плавающего либидо. На этой стадии, поскольку все снова превратилось в либидо, во всей своей силе устанавливается настоящий позитивный перенос, не только нежно, но и прежде всего чувственно; пациент начинает онанировать с фантазиями из переноса. В этих фантазиях можно устранить остатки торможений и инфантильных искажений связанной с инцестом генитальности, и тем самым закономерно наступает стадия, задача которой состоит в устранении переноса. Но прежде чем мы к этому перейдем, следует указать еще на некоторые детали, которые выявляет клиника при описанной концентрации либидо в переносе и на генитальной зоне.

Ослабление и даже устранение защитных механизмов характера, которые необходимы, чтобы высвободить и сделать доступным как можно большее количество либидо, приводит к тому, что Я на какое-то время оказывается в ситуации полной беспомощности. Ее можно охарактеризовать как фазу крушения вторичного нарцизма. Правда, больной тогда цепляется за анализ с помощью высвободившегося тем временем объектного либидо, что обеспечивает ему определенную по-детски понимаемую защиту. Но при этом надо учитывать, что крушение реактивных образований и иллюзий, которые создавало Я для своего самоутверждения, пробуждает у пациента мощные негативные течения против анализа [16]; кроме того, с устранением панциря влечения обретают первоначальную силу, власть которой над собой ощущает Я. Все вместе это приводит к тому, что порой иногда эти переходные фазы принимают критическую форму, появляется склонность к самоубийству, теряется способность к работе; более того, иной раз встречаются даже аутические регрессии, если речь идет о шизоидных характерах. В этом процессе самыми крепкими оказываются навязчиво-невротические характеры в силу своего анального упорства и стойкой агрессии. Кто управляет переносом, тот может очень хорошо управлять темпом процесса и его интенсивностью благодаря регулированию последовательности интерпретаций, в особенности ясной проработке негативных течений у пациента.

Если у мужчин оставалась сохранной часть потенции, то в ходе устранения реактивных образований разрушается и этот остаток. Обычно я обращаю на это внимание пациентов, которые приходят на анализ с эрективной потенцией, и таким образом предупреждаю бурную реакцию с их стороны. Чтобы смягчать шок от остро проявляющегося нарушения эрективной потенции у таких пациентов, рекомендуется посоветовать воздержание, как только по определенным признакам (усиление симптомов и страха, повышенное беспокойство, прорывы страха кастрации в сновидениях) врач догадывается о грядущей декомпенсации. И наоборот, определенные типы нарциссического характера, которые не хотят признавать свой компенсированный страх импотенции, мы вынуждены подвергать тяжелому испытанию. Хотя вследствие этого возникают бурные нарциссические и негативные реакции, в конечном счете все-таки наступает основательная декомпенсация вторичного нарцизма, поскольку страх кастрации теперь становится очевидным.

Так как декомпенсация потенции – это самый надежный признак того, что страх кастрации становится аффективным переживанием и, стало быть, панцирь тоже уничтожается, отсутствие нарушения потенции в ходе анализа у эрективно потентных невротиков надо расценивать как свидетельство того, что внутренне они затронуты не были. В большинстве случаев эта проблема отпадает, поскольку больные приходят на анализ уже с нарушением потенции. Однако имеется немалое число тех, кто либо сохраняет садистски поддерживаемую эрективную потенцию, либо, об этом не зная, страдает нарушением потенции, например слабой эрекцией и преждевременной эякуляцией.

До этого момента, когда больной понимает полное значение своего сексуального расстройства, анализу в той или иной мере приходилось бороться со всей личностью больного; он мог рассчитывать на него как на союзника в борьбе с неврозом в той мере, в какой речь шла о его симптомах, от которых он страдал и которые поэтому понимал как проявление болезни. К анализу основы своих невротических реакций, т. е. своего невротического характера, он не проявлял большого интереса. Теперь же, как правило, отношение к этому в корне меняется, он чувствует себя больным также и в этом смысле, осознает основу своих симптомов в полном объеме, приобретает интерес к тому, чтобы изменить свой характер, и распространяет свое желание вылечиться на сексуальное нарушение, если с самого начала не воспринимал его как беспокоящий симптом. Таким образом, пациент часто чувствует себя субъективно более больным, чем до анализа, но вместе с тем он в большей степени готов к совместной аналитической работе, что представляет собой непременное условие для успешного анализа. В центре его желания выздороветь теперь стоит намерение стать способным к здоровой сексуальной жизни, значение которой для психического здоровья он узнал от аналитика или понял сам. Следовательно, желание выздороветь, по существу, в сознании поддерживается неудовольствием, которое создает невроз, в бессознательном – естественными генитальными требованиями.

Более широкое понимание болезни, в особенности усилившееся чувство болезни, является не только следствием последовательного анализа нарциссического защитного механизма и защит Я; последние, скорее, приводят к усиленной защите в форме негативного переноса. Ее смысл – ненависть к аналитику как нарушителю невротического равновесия. Но эта позиция уже содержит зародыш противоположной позиции, призванной оказывать всяческое содействие анализу. Пациент теперь вынужден полностью отдаться анализу, затем он начинает и в аналитике видеть человека, помогающего в беде, единственного, кто может сделать его здоровым. Здесь воля к выздоровлению получает прочное закрепление. Разумеется, эти установки теснейшим образом связаны с инфантильными тенденциями, страхом кастрации и инфантильной потребностью в защите.

Если создание генитально-чувственного переноса необходимо с динамической и экономической точек зрения, то возникает технический вопрос: как понимать правило абстиненции, каким содержанием его нужно наполнить? Надо ли пресекать всякое сексуальное удовлетворение, и если не всякое, то какое? Иные аналитики понимают правило абстиненции так, что половой акт следует пресекать во всех случаях, за исключением супружеских отношений, и обосновывают это тем, что иначе не произойдет необходимого для переноса застоя и концентрации либидо. В противоположность этому нужно самым настоятельным образом указать на то, что запреты скорее препятствуют созданию позитивного переноса, чем способствуют ему. Следовательно, мы не считаем, что, например, запрет коитуса достигает желаемой цели. Но не следует ли, оставив в стороне некоторые исключения, отвергнуть эту меру и с общих позиций аналитической терапии? Не усиливает ли автоматически такой запрет невротическую исходную ситуацию, генитальную фрустрацию, вместо того чтобы ее устранить? В случае женщин, боящихся сексуальных отношений, и эрективно импотентных мужчин эта мера, несомненно, является врачебной ошибкой. Напротив: общее понимание нашей аналитической задачи заставляет нас только при особых обстоятельствах подвергать генитальность гнету актуальной фрустрации. Ведь все дело в том, что невроз и возник как раз из-за регрессии и отклонения либидо от генитальной ступени; поэтому высвобождение либидо из ложных фиксаций и его концентрация на генитальной зоне являются ближайшим техническим требованием. В целом поэтому надо стремиться пресекать с помощью интерпретаций догенитальную деятельность, но в то же время предоставить полную свободу для проявления генитальных тенденций. Запрет онанизма у пациентов, которые не онанировали, в тот момент, когда они преодолевают свой страх перед ним, был бы серьезной технической ошибкой. Напротив, мы согласны с мнением ряда опытных и беспристрастных аналитиков, что генитальный онанизм в течение долгого времени надо оставить в покое; и только тогда, когда онанизм или генитальный акт явно становится сопротивлением, его, как и все остальное, что выступает в качестве сопротивления, нужно устранить с помощью толкования и только в крайнем случае – посредством запрета. Но такое все же случается редко, почти исключительно при чрезмерной мастурбации. Подавляющее большинство наших больных, особенно женского пола, в ходе анализа нельзя подвергать генитальной фрустрации. Ведь именно появление генитального онанизма представляет собой первый надежный признак нового катексиса генитальной ступени, реактивации эротического чувства реальности.