Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Основательная проработка мазохистских черт характера, которая в первые месяцы анализа только и делает возможным прорыв к основе невроза, должна без устали продолжаться до окончания лечения, поскольку в противном случае при частых рецидивах на стадии создания генитального примата легко попасть в трудные ситуации. Нельзя также забывать, что окончательное упразднение мазохистского характера может произойти только тогда, когда пациент на протяжении долгого времени после лечения ведет экономичную трудовую и любовную жизнь.

К успеху лечения лиц с мазохистским характером, особенно с явной перверсией, нужно относиться довольно скептически, пока не удалось в деталях понять и тем самым пробить характерные реакции. Но если сделать это однажды удалось, иными словами, если состоялось продвижение к генитальности, пусть даже поначалу лишь в форме генитального страха, то тогда у нас имеются все основания для оптимизма. У нас тогда нет никакой причины опасаться рецидивов. Как показывает клинический опыт, излечение мазохизма относится к самым трудным задачам, которые нам приходится решать, а эти задачи, конечно же, непросты и в других случаях. Но чтобы с ними справляться, необходимо последовательно придерживаться такой аналитической теории, которая имеет прочное эмпирическое обоснование. Гипотезы, подобные тем, которые мы здесь критиковали, очень часто являются лишь свидетельством того, что аналитики слишком рано расписываются в своем бессилии перед задачами практики.

Собственно говоря, если мазохизм пациента в конечном счете сводят к действующему влечению к смерти, то этим оправдывают пациента, подкрепляя его мнимое желание страдать, вместо того чтобы разоблачать желание страдать как трансформированную агрессию, что соответствует действительности и единственно обеспечивает терапевтический результат.

Наряду с двумя уже упомянутыми терапевтическими задачами (обратным превращением мазохизма в садизм, продвижением от догенитальности к генитальности) в качестве третьей – специфической для мазохизма – задачи выступает аналитическое упразднение анальной и генитальной спастичности, которая, как было описано, является актуальным источником симптомов страдания.

Приведенным здесь изложением мазохистского процесса решены далеко не все проблемы мазохизма. Однако можно утверждать, что включение заново проблемы мазохизма в рамки принципа удовольствия-неудовольствия позволяет легко найти путь к прояснению оставшихся вопросов, который был прегражден гипотезой о влечении к смерти.

Выражение «эмоциональная чума» не имеет дискредитирующего значения. Оно не имеет отношения к сознательной злобе, моральной или биологической дегенерации, аморальности и т. п. Организм, у которого с рождения нарушена способность двигаться естественным образом, развивает искусственные формы передвижения. Он хромает или ходит на костылях. Точно так же человек движется по жизни при помощи того, что мы называем эмоциональной чумой, если у него с рождения были подавлены естественные жизненные проявления, связанные с саморегуляцией. Больной эмоциональной чумой хромает характерным образом. Эмоциональная чума – это хроническая биопатия организма. С первым массовым подавлением генитальной любовной жизни она ворвалась в человеческое общество; она превратилась в эндемию, тысячелетиями терзающую население земли. Нет оснований считать, что эмоциональная чума передается по наследству от матери к ребенку. Исходя из всего того, что мы о ней знаем, она прививается ребенку с первых дней его жизни. Это эндемическая болезнь, подобная шизофрении или раку, но с тем лишь различием, что она проявляется в основном в социальной совместной жизни. Шизофрения и рак – это биопатические продукты эмоциональной чумы, свирепствующей в социальной жизни. Последствия эмоциональной чумы можно обнаружить как в организме, так и в социальной жизни. Чума периодически переходит из эндемического состояния в эпидемическое так же, как любая другая эпидемия, бубонная чума или холера. Эпидемические вспышки эмоциональной эпидемии принимают форму всеобъемлющих гигантских прорывов садизма и преступности, таких, как католическая инквизиция средневековья или международный фашизм в XX столетии.

Если не рассматривать эмоциональную чуму как болезнь в строгом значении слова, то мы рискуем мобилизовать против нее полицейскую дубинку вместо медицины и воспитания. Главная особенность эмоциональной чумы и заключается в том, что она провоцирует на полицейские меры и таким способом сама себя воспроизводит. Но, несмотря на угрозу жизни, которую она представляет, с помощью полицейской дубинки с ней никогда не справиться.

Ни один человек не обидится, если его назовут сердечником или нервным. Никто не может считать себя оскорбленным, если о нем скажут, что он страдает «острым приступом эмоциональной чумы». В кругу тех, кто занимается сексуальной экономикой, стало привычным говорить о себе: «Сегодня от меня мало толку, я чувствую себя зачумленным». В наших кругах подобные легкие приступы эмоциональной чумы преодолеваются тем, что человек устраняется от дел и ждет, пока не пройдет приступ иррационализма. В тяжелых случаях, когда рациональное мышление и дружеский совет не помогают, проблема решается с помощью вегетотерапии. Нетрудно убедиться в том, что такие острые приступы чумы всякий раз обусловлены нарушением любовной жизни и что они проходят, когда нарушение устранено. Для меня и моих ближайших коллег острые приступы эмоциональной чумы – настолько знакомое явление, что мы относимся к ним спокойно и конструктивно. Одно из важнейших требований при подготовке вегетотерапевтов заключается в том, что они должны научиться своевременно распознавать у себя острые приступы эмоциональной чумы, не теряться в них, не причинять вреда социальному окружению и, интеллектуально от них отстранившись, выжидать, когда они стихнут. Таким способом удается до минимума свести вред, который они могут нанести совместной работе. Бывает, конечно, и так, что подобный приступ чумы преодолеть не удается, и данный человек причиняет больший или меньший вред окружающим или даже уходит с работы. Подобные происшествия мы воспринимаем так, как обычно воспринимают серьезное физическое заболевание или смерть дорогого коллеги.

Эмоциональная чума ближе к неврозу характера, чем, скажем, к органическому заболеванию сердца, но она может навсегда привести к раку или заболеванию сердца. Она, как и невроз характера, поддерживается вторичными влечениями. От физических дефектов она отличается тем, что является функцией характера и как таковая рьяно отстаивается. Приступ чумы, в отличие от истерического, не воспринимается как нечто чуждое Я и болезненное. Если уж поведение человека с неврозом характера, как правило, блестяще рационализировано, то к реакциям эмоциональной чумы это относится еще в большей степени: отсутствие рефлексии здесь еще более выражено. Можно спросить: как же мы распознаем реакцию чумы и отличаем ее от рациональной реакции. Ответ тот же самый, что и в случае разграничения невротической характерной реакции и рациональной: как только затрагиваются корни или мотивы реакции больного чумой, непременно появляются страх или ярость. Обсудим это теперь более подробно.