Зигмунд Фрейд - Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

Точно так же, как раннюю зрелость, необходимо учитывать и другие моменты, которые можно объединить с ранней зрелостью в качестве «временных» факторов. По-видимому, филогенетически предопределено, в какой последовательности активируются отдельные импульсы влечения и как долго они могут проявляться, пока не подвергнутся влиянию вновь появившегося импульса влечения или типичному вытеснению. Однако как в этой временно́й последовательности, так и в ее продолжительности, по-видимому, имеются вариации, которые оказывают определяющее влияние на конечный результат. Не может быть безразлично, появляется ли какое-нибудь течение раньше или позже, чем противоположное ему течение, ибо воздействие вытеснения нельзя отменить: временно́е отклонение в составе компонентов всякий раз приводит к изменению результата. С другой стороны, особенно интенсивно проявляющиеся импульсы влечения зачастую протекают удивительно быстро, например гетеросексуальная привязанность тех, кто впоследствии становится открытыми гомосексуалистами. Самые сильные стремления, возникающие в детском возрасте, не оправдывают опасения, что они постоянно будут преобладать в характере взрослого; можно также ожидать, что они исчезнут, уступив место своей противоположности. («Последние заморозки царят недолго».) Чем можно объяснить такую временную спутанность процессов развития, мы не способны указать даже предположительно. Здесь открывается вид на целый ряд более глубоких биологических, возможно, также исторических проблем, на боевую дистанцию к которым мы пока еще не приблизились.

Значение всех ранних сексуальных проявлений возрастает благодаря психическому фактору неизвестного происхождения, который, однако, как психологический феномен в настоящее время можно описать лишь предварительно. Я имею в виду повышенную устойчивость или способность к фиксации этих впечатлений сексуальной жизни, которую в дополнение к фактическим данным необходимо учитывать у будущих невротиков так же, как у извращенных людей, поскольку такие же преждевременные сексуальные проявления у других лиц не запечатлеваются так глубоко, чтобы навязчиво требовать повторения и предписывать сексуальному влечению его пути на всю жизнь. Возможно, объяснение этой устойчивости отчасти заключено в другом психическом моменте, без которого мы не можем обойтись, рассматривая причины неврозов, а именно в большем значении, которое в душевной жизни достается следам воспоминаний в сравнении с недавними впечатлениями. Этот момент, очевидно, зависит от интеллектуального развития и значимость его возрастает с уровнем личной культуры. [142]В противоположность этому дикаря характеризовали как «несчастное дитя момента». Из-за антагонистических отношений между культурой и свободным сексуальным развитием, последствия которых можно проследить в образе нашей жизни, на низших ступенях культуры или общества столь малое, а на высших столь большое значение имеет то, как протекала сексуальная жизнь ребенка.

Только что упомянутые психические моменты содействуют случайно пережитым побуждениям детской сексуальности. Последние (прежде всего соблазнение другими детьми или взрослыми) дают материал, который при помощи первых может зафиксироваться в виде стойкого нарушения. Значительная часть наблюдаемых впоследствии отклонений от нормальной сексуальной жизни у невротиков, равно как и у извращенных людей, с самого начала была определена впечатлениями якобы свободных от сексуальности периодов детства.

Причины этих отклонений распределяются между предрасположением конституции, ранней зрелостью, свойством повышенной устойчивости и случайной стимуляцией сексуального влечения в результате постороннего влияния. Однако неудовлетворительный вывод, вытекающий из этих исследований нарушений сексуальной жизни, сводится к тому, что мы слишком мало знаем о биологических процессах, в которых состоит сущность сексуальности, чтобы из разрозненных установленных нами фактов создать теорию, достаточную для понимания как нормы, так и патологии.

Нижеследующие рассуждения продолжают ход мыслей, начатый в моем сочинении «По ту сторону принципа удовольствия», к которым я сам, как там упоминается, относился с известным благожелательным любопытством. Они продолжают эти идеи, связывают их с различными фактами аналитического наблюдения, пытаются сделать из такого объединения новые выводы, но не заимствуют новые данные из биологии и поэтому находятся ближе к психоанализу, чем мой труд «По ту сторону…». Они носят скорее характер синтеза, нежели умозрительного заключения, и, по всей видимости, ставят перед собой высокую цель. Но я знаю, что они останавливаются на самом общем, и с этим ограничением вполне согласен.

При этом они затрагивают вещи, которые до сих пор предметом психоаналитической проработки еще не были, и поэтому не могут не затронуть некоторые теории, выдвигавшиеся непсихоаналитиками или психоаналитиками до их отхода от психоанализа. Обычно я всегда был готов признать свои обязательства перед другими работниками, но в данном случае я не чувствую себя обремененным необходимостью такой признательности. Если до сих пор психоанализ не воздал должного некоторым вещам, то это случалось не потому, что он не замечал их заслуг или отрицал их значение, а потому, что он следует определенным путем, который еще не привел так далеко. И, наконец, когда он к ним подошел, он воспринимает эти вещи иначе, чем остальные.

В этом вступительном разделе не будет сказано ничего нового, и нельзя избежать повторения того, о чем говорилось раньше.

Разделение психического на сознательное и бессознательное – это основная предпосылка психоанализа, и только благодаря ей он имеет возможность понять и подвергнуть научному исследованию патологические процессы душевной жизни, столь же повсеместные, сколь и важные. Иначе говоря, психоанализ не может помещать сущность психического в сознание, а должен рассматривать сознание как качество психического, которое может добавляться или не добавляться к другим качествам.

Если бы я мог представить себе, что все, кто интересуется психологией, прочтут написанное, то был бы готов и к тому, что уже на этом месте часть читателей остановится и не последует далее, ибо здесь первый шибболет [143]психоанализа. Большинству философски образованных людей идея психического, которое не является сознательным, столь недоступна, что кажется им абсурдной и опровергаемой простой логикой. Я думаю, это происходит только из-за того, что они никогда не изучали относящихся к этому феноменов гипноза и сновидения, которые – не говоря уже о патологических явлениях – вынуждают к такому пониманию. Однако их психология сознания также не способна решить проблемы сновидения и гипноза.