Джеймс Холлис - Призраки вокруг нас. В поисках избавления

Обратите внимание на то, что вышеописанные сновидения, как и сны, приведенные в других главах этой книги, призывают отделить свой путь от корней истории и влияний семьи с ее специфическим этосом и номосос , которые подразумевают социально закрепленные роли и, таким образом, ставят преграды на нашем пути. Сновидения Чарльза призывают его осознать и утвердить нечто вечное, непреходящее в его религиозном мировоззрении. С одной стороны, они содержат призыв к социальной справедливости, но при этом его освобождают от давления внешних авторитетов, ролевых ожиданий и предписываемых ценностей. Затем сны призывают его принять решающую роль в заботе о своем здоровье, даже перед лицом научных авторитетов. В конце концов именно его тело, его здоровье стоит на кону. Ну и, возможно, самое главное: сновидения как бы поддерживают его в трудной дилемме, утверждая, что семейные ценности и индивидуальное духовное путешествие вполне могут сосуществовать в его жизни. Та семья здоровее и гармоничнее, которая помогают каждому из ее членов выйти на свой уникальный путь. А нарциссизм, страх, неуверенность и созависимость превращают семью в тормоз духовного развития. Чарльз всегда покорно слушался внешних авторитетов, но у него был долг перед собой, перед своим путешествием, смыслом жизни, и в свои пятьдесят лет, он принял решение откликнуться на призыв своей души и высветиться.

Помимо того, что сновидения дали Чарльзу нечто вроде позволения и благословения на его путь, они также дали ему возможность начать практиковать разработанный Юнгом метод активного воображения. Активное воображение – это не медитация, не самогипноз, не воображаемое исполнение желаний. Скорее, это можно назвать попыткой активировать бессознательное, установить с ним интерактивный диалог. Некоторые записывают этот диалог, некоторые зарисовывают, кто-то выражает его содержание в форме танца, хотя пластическое выражение все-таки способно внести определенную долю субъективизма. Однажды, практикуя активное воображение, Чарльз пережил что-то вроде шаманской встречи с ястребом, который сначала как бы напал на него, но в итоге стал источником просветления. Привожу здесь немного укороченный вариант его рассказа.

Ястреб кружит надо мной, я слышу его крик. Затем он опускается, я чувствую, как его когти касаются моей макушки. Но, отпустив голову, он предстает передо мной. Я заглядываю в его глаза. Ястреб кажется очень древним, но я как будто бы знаю, кто он. Он говорит: «Я один из духов прошлого, и я призываю тебя присоединиться к нам». [Чарльз противится ястребу, и тот выпускает когти и пытается его клюнуть.] Я падаю на спину и кричу ястребу, что подчинюсь его приказам. Взмахом крыла ястреб вмиг вылечивает все нанесенные раны, как будто их никогда не было.

Я вновь заглядываю ему в глаза. Недалеко от нас среди деревьев я вижу вереницу печальных духов. Они привязаны друг к другу и шагают молча, хмуро и уныло. Впереди этой процессии идут мои родители, за ними – их родители, и так далее.

Ястреб говорит, что я должен распутать веревку и освободить их. Я отвечаю, что не знаю, как это сделать. Ястреб дарует мне одно из своих перьев и говорит, что у меня есть только одна жизнь, чтобы совершить этот поступок. «Помни, духи нуждаются в тебе».

В этом спонтанно возникшем разговоре, диалоге с бессознательным участвует ястреб, один из традиционных символов предвидения. Неоднозначное отношение Эго к такому радикальному разговору вполне естественна, но, хотим мы этого или нет, боги заговорят с нами, особенно те, от которых отреклись и отказались. Скрепя сердце, Чарльз соглашается подчиниться и выслушать духа. Взяв линзу архетипического зрения, Чарльз видит своих предков, своих духовных и психологических предшественников, связанных, подобно роденовским «Гражданам Кале», единой цепью тиранических сил истории. Более того, ему сказано, что в его распоряжении – лишь одна жизнь, слишком короткая, но тем не менее ему поручено освободить связанные поколения.

Здесь мы вновь видим заострение уже понятной нам двоякости: с одной стороны, нам нужно освободить себя от призрачного груза истории, деспотичных комплексов и императивов, с другой стороны, мы должны освободить и тех, кто нас окружает. В качестве инструмента, необходимого для этого преобразования, ему даруется метонимическое перо, то есть перо, символически воплощающее нечто легкое, почти неосязаемое, но при этом реальное. Перья издавна используются в духовных практиках, возможно, потому, что принадлежат небесным существам. В сказке братьев Гримм «Три перышка» главному герою дают перья, которые он должен поджечь, а затем некая пневма, то есть движение духа, должно указать правильный путь, правильный выбор. Связь с духовными дарами позволяет человеку двигаться через наш осязаемый мир. Чарльз, будучи отважным и ответственным человеком, работает над этим даже сейчас, когда я пишу эти строки. Личный авторитет, который кажется необъятным и неподъемным в юности, позже становится необходимым путеводным источником.

Если пересказать историю Чарльза синоптически, то получится примерно так: он покинул свой дом в поисках пути и поддержки других, в поисках карты неизведанных земель, в которые ему предстояло войти. Как и любой из нас, он сначала перепробовал и пережил много чего – все это неизбежные и необходимые приключения, составившие первую половину жизни. Ориентирами для него были не родители, но разного рода эрзацы родителей – профессора, священники. Однако вскоре он разочаровался и в них. Он переключился на социальные роли мужа, отца, преуспевающего бизнесмена и добился в этом успеха. Но сейчас он находится вначале другого этапа, своего второго взросления, когда он спрашивает сам себя, на что должна уходить его жизненная энергия, какие стороны внешней жизни могут помогать внутреннему путешествию. Многие, переживающие подобные раздоры внутри себя, не понимают этих призывов к повышению сознания – они меняют места работы, идеологии так же, как они меняют мебель в комнате.

Для того чтобы связать воедино эти пестрые нити, Чарльзу не только пришлось проанализировать и рассортировать мириады влияний и императивов, но и понять, какие из них были навязаны, а какие были истинны. Так, он давно отказался от многих сторон организованной институциональной религиозности, но при этом сохранил некий элемент религиозного воспитания внутри психики. Что же касается работы и жены, он продолжает их любить, но понимает, что по своему духовному пути он пойдет один как независимая и уникальная часть этого мира. И его недавние сновидения снова коснулись всей мешанины прошлого, подняв на поверхность сознания все то, что нужно было еще раз переосмыслить. Если мы не захотим раз и навсегда разобраться с этим водоворотом императивов и посланий, то они будут продолжать мучить нас, проявляться навязчиво и настойчиво, подобно моей странной встрече с генералом Грантом.