Лейл Лаундес - Как влюбить в себя любого – 3. Биохимия любви

Но теперь это скорее вальс, чем самба. Центр удовольствия снова светится, но уже больше напоминает ночник, а не прожектор. Вы погружаетесь в рутину. Подъем в семь, в восемь – на работу, в шесть снова дома, несколько часов перед телевизором и в одиннадцать – спать.

Секс все еще прекрасен, но она убрала подальше кольцо с пупырышками и зеркальце. Она уже не так громко кричит, а он сократил прелюдию с часа до десяти минут. И потом эта ее внезапная мигрень. Вы больше не жаждете быть с ним каждую минуту, вас не бросает в дрожь от ее малейшего прикосновения. Его телефонный звонок, которого вы раньше ждали с нетерпением, теперь стал привычным звуком. Посмотрим правде в глаза: мы ко всему привыкаем. Даже лучшие переживания, снова и снова повторяясь, наскучивают.

Время идет своим чередом. Вашему союзу уже два года. Вы по-прежнему счастливы вместе и считаете вашу партию потрясающей. Но где же былой пыл? Где острота чувств?

Исследования показывают, что эффект «остывающих углей» неизбежен в период, когда вашему союзу от восемнадцати месяцев до двух лет [221]. Его прикосновение уже не будоражит вас. Ее тело больше не будит в вас животного вожделения. Но вот в чем настоящая трагедия: многие пары чувствуют, что вместе со страстью остывает и любовь.

Пару лет назад четвертого июля я стояла среди ахающей и охающей толпы; вытянув шеи, все глазели на фантастическое шоу фейерверков, устроенное в Нью-Йорке одной из крупнейших в США сетей розничной торговли Macy’s. Рядом со мной стояла семья с тремя малышами. К сожалению, у мамы и папы было всего по одной паре плеч. Я подняла одного из мальчуганов вверх, так высоко, как только могла. Его восторженное верещание принесло мне намного больше радости, чем красочные вспышки над головой. Когда рассеялись огни последнего невероятного залпа, озарившего небо ярко, как днем, я опустила малыша на землю.

– Нет! – завыл он. – Еще не кончилось! Будет еще!

Он протянул ко мне маленькие ручки, чтобы я снова подняла его, но я сказала:

– Боюсь, что все закончилось. Но ведь здорово было, правда?

– Нет, не кончилось! – опять завопил он. – Еще будет! Должно быть еще!

Присев перед малышом, я отрицательно покачала головой, и он залился слезами, никак не желая в это поверить.

Как это ни грустно, но именно так чувствуют себя многие пары, когда фейерверки страсти больше не вспыхивают между ними. Когда проходит сладостное действие гормонов, одурманивших мозг в первой фазе отношений, перед партнерами встает дилемма. Они смотрят друг на друга сквозь слезы и задаются вопросом: «Неужели любовь и вправду закончилась?»

«Нет! Нет! Нет!» – хочется мне закричать этим людям, которые когда-то так страстно любили друг друга. Английский поэт Роберт Браунинг был прав, когда написал: «Лучшее, тот желанный остаток жизни, для которого и было создано все остальное, еще наступит» [222].

И нейробиология подтверждает это.

Возможно, в детстве вы были шокированы, узнав, что Дед Мороз и Зубная фея – выдумки взрослых. Но благодаря тому, о чем вы прочитаете дальше, долгая счастливая жизнь не окажется для вас следующим мифом в этой череде разочарований.

Если бы вы провели несколько последних лет в изучении премудростей нейробиологии, как это сделала я, вы, пожалуй, возненавидели бы степных полёвок – мелких грызунов, населяющих самые разнообразные ландшафты Евразии и Северной Америки, от тундры до субтропиков и северной части тропической зоны. Я тоже поначалу возненавидела их, но потом влюбилась в этих маленьких животных. Их любят все, кроме фермеров, которым полевки портят урожай. Когда вы получше узнаете о том, как живут эти милые зверьки, вы тоже их полюбите.

Многие путают полевок с мышами, но у полевок более короткие лапки и хвостик, глазки малюсенькие, а ушки почти незаметны. Эти зверьки совершенно очаровательны.

Самая чудесная особенность этих маленьких полевых мышек состоит в том, что, влюбившись и выбрав партнера, они остаются вместе навсегда [223]. Повстречав самку, которой суждено стать его партнершей на всю жизнь, самец занимается с ней любовью на протяжении двадцати четырех часов без передышки, изнемогая до полусмерти. «Супруги» спят, прижавшись друг к другу, ухаживают друг за другом и вместе воспитывают потомство как любящие родители.

В отличие от подлого самца лабораторной крысы, о котором я писала раньше, этот представитель отряда грызунов остается верным своей «супруге» и даже не смотрит на других самок. Очень любопытны эксперименты, доказывающие эту его черту. Исследователи помещали «супруга» в клетку, с двух сторон соседствовавшую с двумя другими, в одной из которых сидела его «жена», а во второй – «другая женщина» [224]. Как бы ни была привлекательна – по представлениям степных полевок – чужая самка, «супруг»-самец даже не пытался разнюхать, кто сидит в другой клетке. Он предпочитал оставаться в той части клетки, которая была ближе к обиталищу его «жены».

Случаи неверности у представителей этого вида практически не известны. Если его любимая погибает, редкий самец решит «жениться» снова [225]. Главный вопрос вот в чем: почему этот преданный зверек так отличается от всех остальных млекопитающих, птиц и рыб на нашей планете?

Вы, возможно, уже догадались. Все дело в нейробиохимии, разумеется. Так же, как наша влюбленность и более крепкие чувства, привязанность полевок вызвана естественной выработкой определенных веществ. Когда два пушистых создания впервые занимаются сексом, их организмы вырабатывают огромные дозы гормонов привязанности, которые мы обсуждали, окситоцина и вазопрессина. Затем в организме степной полевки их выработка продолжается. И вот что интересно. Без этих гормонов полевки превратились бы в сексуально распущенных крыс [226]. И в самом деле, после того, как ученые экстрагировали из организма преданного самца эти «гормоны верности», он начинал гоняться за каждым дамским хвостиком так же, как представители других видов. Одновременно у его возлюбленной пропадал материнский инстинкт.

Есть животное, на 99 процентов генетически идентичное степной полевке, – горная полевка. (Подождем, пока стихнет неодобрительный свист студентов, изучающих нейробиохимию и когнитивистику.) Самцы этого вида ведут себя как настоящие подонки, когда дело касается семейных ценностей. После сексуального контакта папаня немедленно бежит искать новую страстную мышку. Семейными обязанностями пренебрегают не только самцы: самки тоже бросают своих детенышей вскоре после рождения [227]. Впрочем, детки не страдают от глубоких психологических травм в связи с поведением их родителей. Они просто не обращают на это внимания и, вырастая, повторяют весь этот цикл. И подумать только, единственная разница между преданным зверьком и бессовестным зверьком – в нескольких каплях окситоцина и вазопрессина!