Ги Меттан - Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса

В действительности Александр Невский, князь владимирский и новгородский, был вынужден заключить перемирие с Золотой Ордой, чтобы спасти Россию от шведов (Невская битва 15 июля 1240 года) и от рыцарей Тевтонского ордена (Ледовое побоище в апреле 1242 года). Последние закрепились вблизи Чудского озера еще с 1237 года, пытаясь обратить Россию в католичество. Если западные католики позабыли об этих исторических событиях, то русские, напротив, прекрасно о них помнят и до сих пор не простили рыцарей-католиков за попытку воспользоваться нападением монголо-татар и нанести России удар в спину.

Тем временем Священная Римская империя, несмотря на первые успехи, оставалась слабой и разобщенной. Ей так и не удалось установить свое превосходство на всей территории Европы. Французам, англичанам, венграм, полякам и славянским народам Центральной Европы и Балкан удалось избежать ее владычества. Впрочем, не потому, что империя бездействовала:

«Стремление к господству в Европе, тяготение к универсализму (в его религиозном и имперском вариантах) проявляются в некоторых исторических и литературных произведениях с XIII и XIV веков. Энгельберт Адмонтский в своем труде „О происхождении и гибели Римской империи“ (De Ortu et Fine Romani Imperii), написанном между 1307 и 1310 годом, обосновывает тезис о необходимости единой империи и единого правителя в Европе. Он полагает императора „верховным судьей в деле сохранения мира“» [140].

Имперская идеология, ловко замаскированная под универсалистские идеи, уже работала.

Если посмотреть на современную ситуацию с высоты прошедших лет и с толикой юмора, то в 2015 году планы расширения Европейского союза на восток за счет Украины и Грузии после уже свершившегося присоединения Балкан, Польши и прибалтийских государств по всем пунктам соответствуют притязаниям германских императоров – Карла Великого, Оттона I и Генриха II. Последний официально основал Первый рейх в 1014 году, скрепив союз Империи и Церкви под эгидой папы Бенедикта VIII. В 1157 году Фридрих Барбаросса окончательно оформит союз, объявив свою империю «священной».

Тем временем Киевская Русь разрывалась под натиском междоусобных войн и внешних врагов. С середины XIII века, после нашествия Чингисхана, она оказалась во власти монголо-татар. Тем не менее, впоследствии русским удалось создать стабильное государство, объединив земли вокруг Москвы в XIV веке. Это обирание земель оказалось настолько успешным, что после падения Константинополя русское государство смогло выступить преемником исчезнувшей Византийской империи. Московскому князю Ивану III, правившему с 1462 года, удалось сбросить монголо-татарское иго и добиться статуса правителя всех русских княжеств. Принятый им титул царя (сокращенный вариант слова «цезарь») своим звучанием демонстрирует претензии одновременно на связь с Византией и монголами [141].

После многочисленных попыток завоевания со стороны европейцев и двух столетий тяжелейшего монголо-татарского ига русские ни за что бы не смирились с новой оккупацией. Это отчаянное стремление к независимости и равному статусу с другими государствами сохраняется и по сей день. Из-за своего горького исторического опыта русские готовы на огромные жертвы, лишь бы сохранить свою независимость. В этом на собственной шкуре убедились польские, шведские, французские и немецкие захватчики, которые пытались последовать примеру тевтонских рыцарей и монголо-татар.

«Провозгласив себя хранителем византийского наследия – статус, который еще больше укрепился в результате женитьбы на племяннице последнего византийского императора, – Иван III объявил свою власть данной от Бога, встав в один ряд с императорами Востока. Подобная концепция власти достигла апогея, когда русский царь объявил себя главой церкви в соответствии с доктриной универсализма, отрицающей власть папы и провозглашающей Москву Третьим Римом» [142].

В 1520 году псковский старец Филофей подведет православную основу под это политическое решение, заявив что «…яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя. <���…> Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти. <���…> Яко вся христианская царства потопишася от неврных, токмо единаго государя нашего царство едино благодатию Христовою стоит». Так были заложены основы русского национального самосознания [143].

На Западе этот текст часто использовали для изобличения империализма русских, приписывая им мессианское стремление «захватить» Европу. Тем не менее, это грубая ложь, поскольку попытки Запада обратить русских православных в свою веру начались еще в XII веке, за триста лет до заявления Филофея. В восприятии русских этот тезис лишь подтверждает равенство России с другими государствами и отказ подчиняться сторонней силе, европейской или азиатской. Он имеет то же символическое значение, что и легенда о суассонской чаше [144]или история Жанны д’Арк во французской национальной мифологии – ни больше, ни меньше.

Решив провозгласить себя преемником Византии и защитником православия, Иван III открыл новую эпоху в истории России. Он сделал ее полноправным игроком на европейской сцене. Иван III и его преемник Василий III сыграли важнейшую роль. Благодаря своему решению Иван III de facto стал ровней европейским монархам, заявив, что ему причитаются те же титулы и атрибуты, что и европейским суверенам. Вместе с тем он придал своей власти божественный ореол, присущий королям и императорам Запада.

Кроме того, Иван III открыл Россию для европейских творцов, пригласив в Москву архитекторов из Италии и из нынешнего швейцарского кантона Тичино, в том числе флорентинца швейцарского происхождения Пьетро Солари. Вот почему крепостные стены Кремля, возведенные в 1480 году, напоминают укрепления замков в итальянском Милане и тичинской Беллинцоне.

Впрочем, правы были и те европейские правители эпохи Возрождения, которые принялись оказывать знаки уважения России и направлять туда своих послов и наблюдателей. В данном контексте легко понять отказ Ивана III принять титул короля от германского императора Фридриха III, который хотел заключить союз. Это стало бы символом вассальной зависимости от империи и согласия с ее планами покорения Европы. Ответ Ивана III Фридриху вполне однозначен:

«Мы Божиею милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы, а просим Бога, чтобы нам дал Бог и нашим детем и до века в том бытии, как есмя ныне государе на своей земле, а постановления, как есмя наперед сего не хотели, так и ныне не хотим» [145].