Владимир Александров - Черный русский. История одной судьбы

А затем случилось то, чего никто не мог предвидеть, – в правящих кругах США что-то переменилось. 25 ноября 1930 года по наущению Торна Фред и Брюс пошли в американское генконсульство подать заявление на паспорт. Торн уговорил их на это, потому что хотел помочь им избежать тягот жизни в Турции и забрать их с собой в Северную Каролину, где у него жила семья.

Консульство было не узнать. Там работали другие люди, а кое-кто из знавших когда-то Фредерика поменял свои убеждения. Недавно прибывший вице-консул Бёртон Й. Берри побеседовал с братьями, тщательно заполнил необходимые анкеты и написал удивительно подробный отчет в поддержку их заявления. Он предположил, что просьба Фредерика о паспорте в 1921 году была отклонена из-за расизма; оправдал желание Фредерика держаться поближе к России ввиду ценного имущества, которым тот обладал в Москве и объяснил с большим сочувствием и историческим пониманием, почему от чернокожего с Юга не стоило требовать документального свидетельства о рождении. Затем, в очень взвешенных выражениях, Берри предположил очевидное – что поиск в архивах Государственного департамента непременно увенчается обнаружением предыдущих заявлений Фредерика на паспорт и что они подкрепят собой прошение его сыновей о признании их американскими гражданами в силу происхождения их отца.

К этому времени сменились люди и подходы также и в Госдепартаменте. На этот раз сотрудники Службы паспортного контроля нашли многочисленные заявления, которые Фредерик подал между 1896 и 1914 годами и которые находились там все это время. 17 января 1931 года они ответили: «Департамент внимательно рассмотрел дело м-ра Томаса и на основании содержащихся в нем данных в отношении его отца, Фредерика Брюса Томаса, пришел к убежденности в его американском гражданстве; соответственно, обсуждаемое заявление одобрено». Уже не имело значения, что Фредерик прожил бо́льшую часть жизни за рубежом или что его сыновья ни разу в жизни не ступали на американскую землю; тайна же его российского подданства осталась скрыта в российских архивах. Чарльз Аллен, который десятилетие тому назад фактически саботировал заявления Фредерика, был теперь «ответственным консулом» в Стамбуле; 17 марта 1931 года он выдал мальчикам паспорта.

Но планы Торна и Эльвиры так и не осуществились. Торну не удалось забрать мальчиков в Соединенные Штаты, потому что ему не хватило денег, а Эльвира, вернувшаяся в Константинополь, не смогла найти работу и помочь сыновьям. Из-за ее слабого здоровья им самим нужно было о ней заботиться.

К 1935 году Эльвира с сыновьями оказалась в тупике. Последняя надежда ее была на то, чтобы обратиться в американское консульство и попросить денег, тогда бы юноши могли уехать в Соединенные Штаты. Но дипломатам средств на подобные цели не выделяли, и все, что они могли сделать, – это посоветовать братьям найти работу на каком-нибудь американском корабле, возвращающемся домой.

Несмотря на рост ксенофобии в Турции, Фреду и Брюсу еще несколько лет удавалось наскрести денег на жизнь для себя и матери, как-то обходя законы, по которым почти любая работа должна была доставаться лишь коренным туркам. В марте 1938 года Фред наконец нашел выход. На американском торговом корабле «Эксцелло», вошедшем в док в Стамбуле, недоставало одного члена команды. Матрос спрыгнул в Греции – и Фред записался на его место в качестве «кухонного рабочего». Корабль отплыл 18 марта и прибыл в Нью-Йорк 26 апреля 1938 года, спустя сорок четыре года после отъезда оттуда Фредерика Брюса Томаса.

О дальнейшей судьбе обоих братьев известно не так много. Вскоре после прибытия в Нью-Йорк Фред нашел работу на Манхэттене. Позже он, возможно, продолжил работать в американском коммерческом флоте. У Брюса вскоре после отъезда Фреда из Стамбула дела пошли вверх: он смог получить контракт на пение в Париже, где он надеялся заработать достаточно для переезда в Соединенные Штаты. Однако начало Второй мировой войны в сентябре 1939 года сорвало его планы, и он остался в Турции, где продолжил вести ненадежное существование, выступая по ночным клубам и работая в ресторанах. В 1943 году он пришел в консульство в Стамбуле, сказав, что хочет поступить на службу в американскую армию, но ему отказали.

Фред восстановил контакт с Брюсом и матерью в Турции лишь после войны. В феврале 1948 года, через десять лет после его отплытия на борту «Эксцелло», две африканско-американских газеты – одна нью-йоркская, другая чикагская – опубликовали письмо от чернокожего американского друга Эльвиры в Стамбуле, просившего всех, кто знал местонахождение Фредерика Томаса-младшего, передать ему, что его мать «инвалид и нуждается в его помощи, [и] очень надеется получить от него весточку». Сообщение, очевидно, дошло до Фреда, потому что в следующем году он попытался заручиться помощью Государственного департамента в выяснении «благополучия» Брюса, а в 1950 году он просил у него (безуспешно) помощи в оплате переезда Брюса из Турции в Соединенные Штаты.

Но в том же году Брюс смог добраться до Соединенных Штатов самостоятельно. Он поехал через Западную Европу и летом 1950 года остановился в Париже, где у него была краткая и несчастливая встреча с Михаилом, его единокровным братом, разговор во время которой вращался вокруг денег; они не виделись четверть века. Затем Брюс сел на корабль, шедший из Роттердама и прибывший в Нью-Йорк 9 сентября 1950 года – через пятьдесят шесть лет после отъезда отца.

Об отношениях братьев в Соединенных Штатах ничего не известно. Брюс умер 13 апреля 1960 года, в возрасте сорока пяти лет, в Лос-Анджелесе, где он прожил последние два года, работая поваром. Фред пережил брата на десятилетие и умер в Рочестере, штате Нью-Йорк, 12 февраля 1970 года, в возрасте пятидесяти пяти лет.

Судьба Эльвиры неизвестна, но, вероятно, она умерла в Стамбуле в конце 1940-х или же в 1950-х годах. След Ольги также обрывается – когда она теряет контакт с Фредериком (тогда, в 1926 году, она жила и училась в Париже).

Участь Ирмы трагична. Сначала, после их побега в Берлин в 1921 году, она жила с Валли, но потом на несколько лет была передана под опеку местного лютеранского пастора. В 1925-м, когда ей было шестнадцать, она обратилась в американское консульство в Берлине за помощью в поиске ее отца, о котором она ничего не знала «несколько лет». В Берлине связались с Равндалем, который сразу же назвал адрес Фредерика в «Максиме». Помогал ли Фредерик Ирме, когда она была в Берлине и когда у него еще были деньги, неизвестно. Ирма так полностью и не оправилась от пережитых в детстве несчастий и трудных отношений с отцом, и спустя несколько лет, уже выйдя замуж и переехав в Люксембург, совершила самоубийство.