Владимир Александров - Черный русский. История одной судьбы

Последний раз мы видим Фредерика и его «Максим» в печальный момент, но этот момент проливает свет на то, что же пошло не так. Карл Грир, предприниматель средних лет из Огайо, совершавший большую поездку по восточному Средиземноморью, в конце апреля 1927 года посетил в Константинополе и сравнил три ночных заведения. Первое было рядом с генеральным консульством и называлось «Гарден-бар», и он описал его как «единственное процветающее кабаре» в городе. Грир заключил, что оно было успешно потому, что там не было «платы за вход или чего-то подобного» и туда приходили самые разные клиенты – от транжир, готовых заплатить сотни долларов за бутылку французского шампанского, до скупердяев, пришедших на выступление и растягивающих один стакан лимонада на целый вечер. Вторым местом был «Максим», который Грир охарактеризовал как «гораздо более нарядное заведение, чем процветающий „Гарден-бар”». Но, несмотря на свой щегольский антураж, он показался Гриру «удручающим» зрелищем, потому что «танцевальная площадка стояла пустой, а ужинающих было меньше, чем музыкантов в развлекающем их оркестре». Гриру было совершенно ясно, что случилось: заработав «огромную сумму денег во время оккупации», Фредерик больше не мог привлекать свою бывшую клиентуру и был теперь «в болезненном процессе потери всех своих доходов». Третье место, которое посетил Грир, – то, куда переместились константинопольские «сливки общества», – казино «Йылдыз», и оно потребовало всего его запаса превосходных степеней: «Достопримечательность среди курортов Востока, если не целого мира… поистине восточное величие… игровой зал, в сравнении с которым любое казино Французской Ривьеры выглядит чем-то заурядным». Он также отметил показательную деталь: вокруг столов казино «Йылдыз» было «триста игроков». Короче говоря, той ниши, которую занимал в ночной жизни города Фредерик, не стало, и он был в западне, не мог приспособиться. «Максим» не мог соревноваться с блеском и аттракционами «Йылдыза», но Фредерик не мог и позволить себе сделать «Максим» доступнее – из-за размера своего долга.

В конце концов он решил бежать. Где-то в начале мая 1927 года, всего через несколько дней после того, как Грир наблюдал последние вздохи «Максима», когда кредиторы уже хотели добиваться его ареста, Фредерик поспешил в Ангору, надеясь, что там его не достанут. Расстояние от Константинополя составляло примерно 300 миль, и поезд полз почти целый день, подолгу задерживаясь на станциях. Это была как будто гротескная пародия на побег Фредерика из Одессы восемью годами ранее. Его последняя надежда была призрачна, он сам, конечно, это прекрасно знал. Но прежде ему удавалось избежать беды, и он был готов попытаться еще раз. Ему теперь было пятьдесят четыре, и это должно было быть нелегко.

Новая турецкая столица создавалась из древнего, но глухого городка в засушливой и холмистой центральной Анатолии, население которого в 1927 году составляло всего 74 тысячи человек. Однако по мере того, как республика расширяла свои бюрократические институты и предоставляла большие возможности предпринимателям, он быстро рос. Фредерику удалось найти «видного» жителя, Мустафу Феми-бея, владельца недвижимости на холмах Енишехира у Чанкая-роуд с прекрасным видом на целый город. Их общий план – что вполне предсказуемо – состоял в том, чтобы превратить это место в «чудесный летний сад», вполне «современное заведение» с «рестораном невиданной роскоши» под названием «Вилла Джан». Приближался летний сезон, следовало торопиться. В силу своих известности и компетентности Фредерик, естественно, должен был отвечать за сооружение нового сада, его организацию и дальнейшее управление им.

Фредерик и его новый партнер дошли только до найма нескольких работников, когда денег – или же денежных перспектив – не стало. Была к тому же жесткая конкуренция с существующими заведениями, которые держали русские эмигранты. Вскоре начались знакомые проблемы: долги, нарушенные договоренности, злые дипломаты. В июне французский генконсул в Ангоре, не знавший о том, что Фредерик не был признан Соединенными Штатами, но знавший о его «печальном», как он сам выразился, прошлом в Константинополе, обратился к американскому коллеге. Некий мистер Галанда, шеф-повар, которого Фредерик нанял, а потом был вынужден уволить, застрял в городе, потому что ему нечем было заплатить за гостиничный номер, – по договору, это должен был сделать Фредерик.

Тем временем в Константинополе случилась ожидаемая беда – кредиторы Фредерика захватили «Максим». (В конце мая они позволили редакторам журнала «Радио» провести в бывшем ночном клубе концерт классической музыки, хотя и подчеркнули, что еда и напитки подаваться не будут.) А через месяц вновь было открыто – новым собственником – бывшее заведение Фредерика в Ферапии. Помнившие прежние времена называли его «экс-„Вилла Том”», а переименовали его теперь – возможно, это был мстительный жест кого-то, кто знал о московском прошлом Фредерика – в «Аквариум».

После краха планов, связанных с «Виллой Джан», Фредерик ненадолго получил работу младшего официанта в одном из ресторанов Ангоры. Но ему не повезло: его бывший константинопольский клиент оказался в новой столице и зашел в этот ресторан. Он увидел Фредерика в его новой роли и был удивлен, что «симпатичный негр» и «бывший хозяин „Максима”» вообще был до сих пор жив. Фредерик повел себя как ни в чем не бывало и даже заявил, что «процветает», но на самом деле он получал всего 30 т. ф. в месяц, что равняется примерно 700 долларам по сегодняшнему курсу. Эта зарплата едва покрывала расходы на жизнь, особенно если он пытался посылать деньги Эльвире и своим двум сыновьям. Фредерик к тому же проявил дерзость, скорее всего в ущерб самому себе: он попросил посетителя передать его кредиторам в Константинополе, что он готов заплатить им, но «при условии, что те приедут в Ангору».

Это ли спровоцировало их или же они сами занимались слежкой, но в середине октября 1927 года кредиторы Фредерика и в самом деле добрались до него. На этот раз не было ни дискуссий, ни переговоров: он был арестован и помещен в тюрьму в Ангоре. Его совокупный долг составлял целых 9 000 т. ф. – примерно 250 000 сегодняшних долларов. Он не только не мог выплатить хотя бы какой-то части этой суммы – у него даже не было денег купить еды, чтобы дополнить скудный тюремный рацион. Друзья и бывшие работники Фредерика в Константинополе произвели сбор пожертвований и послали ему деньги, чтобы он не голодал. Эльвира и мальчики тоже держались во многом благодаря их пожертвованиям. Но вскоре жизнь стала настолько тяжела, что Эльвире пришлось пойти на отчаянный риск, – чтобы найти способ улучшить положение, она отправилась в Европу, оставив сыновей на попечение друзей.