Силия Ли - Черчилль. Династия на вершине мира

17 апреля Уинстон начал учебу в Хэрроу, и так как там были также его кузен Дадли Марджорибэнкс и еще два мальчика из одного с Уинстоном класса из Брайтонской школы, то он быстро привык к той обстановке. В школе обучалось 550 мальчиков; их классы были распределены по специально предназначенным для обучения блокам, и они жили в отдельных жилых помещениях [172]. Хэрроу была дорогостоящей школой. При 80 фунтах стерлингов/ 384 доллара за семестр, плюс 38–40 фунтов стерлингов/ 184 доллара за питание и проживание – это была одна из наиболее дорогих частных школ с оплатой почти в два раза больше, чем в других школах подобного ранга. Все дополнительные занятия, которые зачастую были обязательными, такие как музыка, спортивные игры, особые науки и практикумы, оплачивались отдельно. Уинстон считал, что у других мальчиков, похоже, гораздо больше карманных денег, чем у него, и напомнил в письме к матери от 21 апреля об ее обещании, что он «не должен отличаться от других».

Уэлдон лично проследил, чтобы Уинстона определили в особое школьное отделение, которым руководил Генри Дэвидсон и где он мог пройти постепенную подготовку для перехода на учебу к Уэлдону. По уровню знаний он был самым последним учеником и находился в последней трети четвертого класса. Он преуспевал в английском и истории, с трудом усваивал классические языки и литературу, но довольно хорошо справлялся с математикой.

Особенно знаменательным событием для его будущей карьеры было его вступление в мае, при первой же удобной возможности, в стрелковый корпус школы Хэрроу. В письме к своему отцу от 3 июня он с гордостью сообщал о том, что пытается получить приз за знание английского языка и ему нужно выучить тысячу строк из сочинений Маколея. Увы, наряду с этими хорошими известиями были и причины для беспокойства. 12 июля мистер Дэвидсон написал Дженни длинное и проникновенное письмо, выражая свою озабоченность:

Я решил дать Уинстон у разрешение на отлучку [провести выходные дни дома]: но я должен признаться, что он не заслуживает этого. Я думаю, что он никоим образом умышленно не причиняет беспокойство: но его забывчивость, невнимательность, непунктуальность и несоблюдение правил всяческими путями были настолько значительными, что я пишу к вам с просьбой серьезно поговорить с ним на эту тему… Он все время опаздывает в школу, теряет свои учебники и письменные работы и делает многое другое, о чем мне не хочется распространяться – он настолько постоянен в своем нарушении порядка, что я просто не знаю, что с ним делать: и иногда мне кажется, что он сам ничего не может с этим поделать. Что касается его способностей к учебе, ему следует быть первым учеником в классе, однако он стоит на последнем месте.

Совершенно ясно, что Дженни прочитала ему дома хорошую лекцию, потому что его результаты в какой-то мере улучшились, и он получил приз за декламирование по памяти выученных наизусть 1200 (как оказалось) строк из Маколея.

На летние каникулы миссис Эверест взяла мальчиков в Вентнор на острове Уайт, погостить у своей замужней сестры и ее мужа, Мэри и Джона Балаам. Мальчикам нравились эти увеселительные поездки с Вумани, где их дни были наполнены изрядным и полезным моционом. Джон Балаам, главный надзиратель в Паркхурсте, тюрьме строгого режима, потчевал Уинстона и Джека рассказами о преступниках и их авантюрах, совсем как в романах Чарльза Диккенса. Эверест, хотя и при исполнении своих обязанностей, все-таки отдыхала в кругу своих родственников; такой порядок устраивал всех. Уинстон писал своей матери, что «Джеки» пошел спать со словами «по-моему, этот день действительно удался на славу». И считал, что Джек и он съедали «почти по тонне в день». Их каникулы завершились пребыванием в Бленхеймском дворце.

Вернувшись в сентябре в Хэрроу, Уинстон обнаружил, что ему отказали в «переводе» (переходе в следующий класс), которого он, похоже, каким-то образом ожидал. Это было явным наказанием за его общее плохое поведение. Но в ноябре его класс взялся, в качестве специального предмета, за изучение трех пьес Шекспира. 7 ноября Уинстон с гордостью писал отцу, что он достиг четвертого места среди двадцати пяти мальчиков и получил результат в 100 баллов (что составляло общее число баллов, присуждаемых по отдельным составным частям литературной работы), а мальчик, который был на первом месте, имел 127 баллов.

После возвращения из России Дженни и Рэндольф наслаждались возрождением своих близких отношений. Отрыв от политики пошел Рэндольфу на пользу. У обоих был интерес к конным скачкам, и они приобрели в результате практичных покупок нескольких скаковых лошадей, демонстрирующих хорошие показатели и способных приносить, всегда нелишние, денежные призы. Самым замечательным приобретением была красивая черномастная кобыла L’Abbesse de Jouarre. В июне 1888 года Аббатка, как ее называли в семье Черчиллей, выиграла в гандикапе на приз принца Уэльского, заработав 1000 фунтов стерлингов/ 4800 долларов, и затем продолжала выигрывать в ряде других престижных скачек [173]. Выигранные деньги помогали подкреплять доходы Черчиллей в трудные времена.

Кроме этого, в июне Рэндольф получил почетный диплом доктора юридических наук Кембриджского университета. Краткий августовский отдых в красивых местах на юге Франции был особенно живительным. Жизнь была прекрасна.

Ко дню своего четырнадцатилетия, 30 ноября 1888 года, Уинстон имел прекрасную коллекцию оловянных солдатиков; все они были полностью сформированы в британскую пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду, со всей надлежащей артиллерией. Джек был его постоянным партнером по играм, и у него была своя собственная коллекция. Согласно «Договору об ограничении вооружения», придуманному Уинстоном, Джеку было разрешено иметь только войска солдат – представителей смешанной расы, без артиллерии. Вскоре после своего дня рождения, когда Уинстон выстраивал свою армию в Бленхеймском дворце, пришел его отец. После детального осмотра, который длился добрых двадцать минут, лорд Рэндольф спросил сына, не хотел бы тот сделать военную карьеру. Уинстон тут же выразил согласие, и вопрос его карьеры был решен. Возможно, отец заметил в нем врожденный талант, как у знаменитого первого герцога Мальборо.

Лорд Рэндольф писал доктору Уэлдону, делясь этим важным открытием, и вскоре посетил Хэрроу, чтобы повидать Уинстона и его учителей. Рождество прошло дома, на Коннот-плейс. Мальчики настолько сильно предавались удовольствиям – чрезмерно много ели и пели до хрипоты, что оба заболели. Джек быстро выздоровел, и его взяли с собой в цирк. Уинстон же страдал от продолжительной боли в горле и небольшой температуры, и в письме к своей матери от 2 января 1889 года он признавался в «смертельной скуке и, отчасти, раздражении», и что хуже всего – в «страшном невезении» проводить часть своих каникул в постели. Сын доктора и друг Уинстона со времен учебы в Брайтонской школе, Берти Руз, навестил его и сидел около его кровати, составляя ему компанию. В конце января небольшая поездка в Вентнор с миссис Эверест подготовила мальчиков к возвращению в школу.