Валери Триервейлер - Благодарю за этот миг

Мишель Обама как опытный профессионал уделила каждой из первых леди равное количество времени. Побеседовали на общие темы. Я за ней внимательно наблюдала. И думала, кто она на самом деле, такая безупречная и такая, в сущности, непостижимая. Ей и вправду приятно нас принимать или она играет заранее написанную роль, не предусматривающую ни малейшей импровизации?

Я вспомнила, что она отказалась от блестящей адвокатской карьеры, чтобы служить своему мужу. Она могла бы зарабатывать миллионы долларов, участвовать в самых крупных процессах. Вместо этого она с идеально выверенной живостью рассказывала о своем огороде, который собиралась нам показать. Искусно приготовленными овощами с этого самого огорода нас угощали на обед, порции были так скромны, что, встав из-за стола, я все еще хотела есть. Впрочем, я хотела всего. Например, побеседовать с ней откровенно. Я бы дорого дала за то, чтобы, заглянув под ее идеальную маску, узнать, что она думает о своей жизни first lady со всеми ее ограничениями, куда более существенными в Штатах, нежели во Франции, но дающей поистине высокий статус.

На следующий день я встретилась с Мишель Обамой в Чикаго. Утром в интернете написали, что отныне у меня есть право на звание first girlfriend : это выражение появилось в одной американской газете, и вся французская пресса принялась радостно его смаковать. Я поморщилась: мне казалось, за семь лет совместной жизни я перестала быть просто подружкой, но у СМИ свои игры.

Мишель Обама повезла нас в пригород, где она выросла. Она хотела показать нам заведение, где помогают обездоленным детям, в том числе организуют для них занятия в кружках и студиях, на которые не хватает средств у их родителей.

После этого Мишель Обама в присутствии первых леди обратилась с приветственным словом к молодежи, собравшейся в зале. Просто поразительно, но эта женщина произнесла настоящую политическую речь:

— Наверное, не все из вас будут президентами, но вы можете быть врачами, адвокатами… Мы с Бараком стали теми, кем стали, потому что много работали, так не лишайте себя такой возможности!

Эти слова запали мне в душу. Впоследствии, во время многочисленных официальных визитов, когда я посещала сиротские приюты в бедных кварталах, например в Южной Африке или Индии, я повторяла эти слова, стараясь вдохнуть в них такую же силу, как она. Не отказываться от мечты только потому, что ты родился в не самом удачном месте, — вот это по мне. Удачу нужно заслужить. А потом ею поделиться.

Вечером мы ужинали в Чикагском музее с двенадцатью дамами, две из которых были подругами первой леди. Помещение украсили великолепно. Мишель Обама организовала все с размахом. Накануне в конце дня Франсуа улетел в Кэмп-Дэвид, где присутствие жен не предусматривалось. Я осталась одна в отеле, в огромном номере из нескольких комнат, под охраной внушительного числа агентов американской службы безопасности.

Одна живущая в США французская журналистка, с которой я была давно знакома, пригласила меня вместе поужинать, и я согласилась. Она сказала, что собирается написать книгу о первых леди. Я уточнила, что не против поужинать с ней, но не ради ее книги. Мы вспоминали нашу жизнь, я рассказывала о своих детях, о некоторых своих переживаниях. В конце ужина она призналась, что хотела бы написать книгу обо мне. Я встревожилась:

— Давай договоримся, этот ужин — не для протокола!

Она заверила меня, что так и будет. Впрочем, она ведь ничего не записывала — ни в блокнот, ни на диктофон. Прошло два месяца, и я на себе испытала, что такое предательство. В ее книге «Бунтарка» мои слова были не только опубликованы, но и полностью искажены. Я тут же подала на нее в суд. На заседании авторша дала понять, что я якобы поведала ей о своих прежних увлечениях. Бессовестная ложь. Еще несколько журналистов, о существовании которых я зачастую даже не догадывалась, настрочили целую кучу книг про меня, записав меня в истерички. Это стало одним из самых тяжких испытаний в моей жизни. На протяжении первого периода президентства Франсуа книги выходили одна за другой. Первая называлась «Фаворитка», на ней значилось имя бывшего заместителя директора газеты «Монд», и она задала тон всем остальным: само ее название звучало как оскорбление. Ее автор нигде со мной не пересекался, я даже имени его не знала. Он что-то приукрасил, что-то извратил, домыслил, оспорил. Словом, стиль письма, именуемый низостью. Когда твою жизнь переиначивают и преподносят в виде романа, возникает довольно странное ощущение. Я присутствовала при рождении персонажа, у которого было мое имя, мое лицо, моя биография, но который не был мной, а лишь моим вымышленным двойником.

Я осталась одна. Совсем одна. Ни одного женского голоса, даже ни единого голоса феминистки в мою защиту. Франсуа отгородился от меня равнодушием, словно проблема его не касалась. Меня наградили постыдным прозвищем, но его это не беспокоило.

Коллега из «Пари-Матч» как-то отпустил остроту, которая очень быстро разлетелась повсюду: он сказал, что я «ротвейлер» Франсуа Олланда, его сторожевая собака. Шутка имела успех. В наши дни злословие — настоящая напасть, хотя в кругу друзей оно порой даже полезно. Однако оно может иметь тяжелые последствия, когда люди потихоньку предаются жестоким играм со всем миром в социальных сетях. По мнению американских исследователей, интернет-сообщества способствуют распространению «эпидемии дискредитации» и «культуры унижения».

Тогда я еще не умела противостоять нападкам, потом научилась. Мне приходилось тяжело, я чувствовала себя замаранной. Это моя ахиллесова пята. Все эти книги и злые шуточки нанесли мне серьезный урон — такой, что я едва не пошла ко дну, — но я старалась ничем не выдать себя перед детьми, потому что они тоже попали под удар. Мне следовало держаться, хоть это было невыносимо. Еще в молодые годы я научилась сражаться с противниками, и это исказило мой взгляд на мир. Поскольку мне повсюду мерещились враги, их действительно стало много.

Тем не менее я знала, что не меня одну постигла такая печальная участь. Вспомнились слезы Карлы Бруни-Саркози при передаче президентских полномочий. Первые леди других государств также признались мне, что каждой из них рано или поздно пришлось испытать на себе давление прессы.

Надо отметить, что в разных странах упреки прессы к первым леди примерно одни и те же. Жены глав государств подозреваются во вмешательстве в дела мужей, амбициях, которых хватает на двоих, необоснованной растрате государственных средств… Слухи наносят серьезный ущерб их репутации.

Одна из них поведала мне, что ее постоянно обсуждают, и это причиняет ей боль: она сумела «прибрать президента к рукам», потому что на двадцать лет моложе супруга. Я подумала, что хоть это мне не смогут вменить в вину. Кстати, когда мы стали встречаться, Франсуа не был еще даже председателем генерального совета!