Валери Триервейлер - Благодарю за этот миг

Я пошла за Франсуа, хотела, чтобы он услышал песню. Девушка начала ее вновь. Снимок, сделанный в этот момент, перепечатали многие издания. Мы сидим на скамейке рядом с двумя девчушками. Франсуа смотрит в пустоту, его мысли где-то далеко.

Где?

Через несколько месяцев после моего первого визита в Конго, когда я сопровождала Франсуа на саммит Франкофонии, Освальда предложила мне познакомиться с доктором Муквеге. Этот представительный мужчина с удивительной энергетикой произвел на меня сильнейшее впечатление. На лице его отражалась безграничная любовь к людям, и он ее постоянно доказывал.

Доктор попросил меня о помощи. Ему нужны были не деньги, а посредник: обществу следовало узнать том, что тысячи женщин стали жертвами преступлений и никто или почти никто палец о палец не ударил. Он полагал, что мой голос будет услышан. И я пообещала сделать все, что будет в моих силах. Мы открыли рубрику в газете «Монд», откликнулись многие известные люди. Совместно с фондом Даниэль Миттеран мы отправили четырех французских врачей, чтобы они обучали персонал больницы. Вскоре четыре конголезских медика приехали в Анже на четырехмесячную стажировку.

Я отправилась вместе с доктором Муквеге в Совет по правам человека на side event — параллельное мероприятие, — чтобы выступить в защиту конголезских женщин. Впервые мне довелось произносить речь перед публикой, состоящей из послов и руководителей общественных организаций. Я говорила не очень уверенно. Но потом пришлось выступать еще раз, теперь уже в ООН, перед министрами иностранных дел. Голос мой по-прежнему дрожал. Я переживала волнующий момент.

Мне удалось включить доктора Муквеге во французскую делегацию, чтобы он мог встретиться с Франсуа на борту президентского самолета; сама я осталась еще на сутки в Нью-Йорке по приглашению британского министра иностранных дел. Я сумела повидаться с Франсуа до отъезда и предупредить его. Он даже не спросил, что я делала в последние дни. Николя Саркози приходил на концерты Карлы. Я о таком даже не мечтала, но от равнодушия Франсуа у меня в очередной раз застыло сердце.

Я продолжала бороться за права женщин в Демократической Республике Конго, и 6 декабря 2013 года, когда в Париже собрался саммит по безопасности в Африке, организовала встречу жен глав государств. Мы говорили о насилии, которому подвергаются женщины во время вооруженных конфликтов. Мы с Освальдой Леватт и Арно Селиньяком сняли фильм убойной силы и показали его. На нашем «саммите жен» присутствовали примерно двадцать пять первых леди. Также прибыли жертвы насилия из Центрально-Африканской Республики и Ливии, чтобы рассказать о себе. Мы подписали хартию, обязавшись бороться против насилия, и я намеревалась собрать подписи всех первых леди мира. Хартию поддержали также жены премьер-министров Финляндии и Японии. Но в тот день скончался Нельсон Мандела. Это стало событием планетарного масштаба. Вполне естественно, что о нашей встрече пресса упомянула лишь вскользь.

Вечером, во время официального ужина в честь глав африканских государств, первые леди лестно отозвались о нашей встрече. Франсуа посмотрел на меня удивленно, как будто впервые увидел…

Первая леди — это не статус, а некая неопределенная роль без четких границ, и каждая играет ее по-своему. С течением времени я научилась находить те занятия, которые мне больше всего по душе и не вызывают полемику в прессе, или почти не вызывают. Люблю вспоминать тот день, когда мы с моими сотрудниками упаковывали коробки с игрушками и книжками для детей Мали. Мы их набрали много, несколько сотен килограммов, и французские военные согласились доставить их в Бамако и Гао. Военные операции в тех краях активизировались, и было опасно отправляться туда самой.

В тот день все добровольцы из моей команды — и я вместе с ними — расположились в «коридоре мадам», стоя на коленях или сидя на полу. Нам было очень весело. Не думаю, что кого-нибудь еще из первых леди можно было бы застать в подобном положении. Гвардейцы, охранявшие дворец, едва опомнившись от удивления, предложили нам свою помощь! Мы распределили подарки в точном соответствии с их предназначением: по школам, яслям и т. д.

Мы с моей командой переживали сложные моменты, а порой и неудачи. В частности, я получила просьбу от «Цепи надежды», медицинской ассоциации, организующий по всему миру кардиологические операции для детей. Я несколько раз встречалась с профессорами Аленом Делошем и Эриком Шессоном: их самоотдача и энтузиазм мне сразу же понравились. Мы стали вместе искать средства, чтобы открыть пункт экстренной детской кардиохирургии в Бамако. Цель уже была почти достигнута, когда появились фотографии президентского скутера. Я не знаю, что сталось с нашим проектом.

С «Цепью надежды» у меня связано одно из самых тягостных воспоминаний, впрочем, непосредственные герои этой истории, разумеется, тоже кое в чем виноваты. Одним ноябрьским утром 2013 года возник экстренный случай. Малийская девочка по имени Ламина нуждалась в срочной операции, ей грозила смерть. У нее не было ни визы, ни возможности приехать. «Цепь надежды» обратилась ко мне. Я переговорила с главным военным врачом президентской службы, который участвовал в наших гуманитарных акциях. Менее чем за сутки он все устроил, операцию запланировали сделать через два дня в госпитальном центре Неккер. Мне почудилось, будто я держу в руках волшебную палочку и она поможет мне спасти жизнь ребенка. Это было чудо, волшебство.

Ламину прооперировали. Отец приехал с ней во Францию, мать осталась в Мали. Спустя двое суток начались осложнения, Ламина впала в кому и скончалась. Я считала, что ответственна за ее смерть. Врачи уверяли меня, что, останься Ламина в Мали, это имело бы такие же фатальные последствия. Но я не могла себе простить, что дочь умерла не на руках у матери. И все думала об этой женщине: она доверила нам ребенка, а мы отправили ей гроб с его телом.

Я чувствовала бессилие и отчаяние, и мне вдруг захотелось все разом прекратить. Мои сотрудники как могли старались поднять мне настроение. Врачи тоже сумели подобрать нужные слова. В такого рода ситуациях у них большой опыт. У меня — никакого. Я оказалась не готова.

Быть первой леди порой значит быть последним прибежищем. Однажды вечером, когда я сидела дома одна, мне написала в Твиттере одна молодая женщина. Я ей ответила. Поняла, что она в беде, попросила прислать номер телефона и позвонила ей. Едва расслышала в трубке тихие слова: «Хочу со всем покончить». Мне не удалось разговорить ее, и я предложила написать мне о том, что она не сумела рассказать, и дала ей адрес своей электронной почты.

Получила я только обрывки фраз все в том же духе. У меня были ее координаты, и я передала их начальнику моей канцелярии Патрису Бьянкону, попросив привлечь к делу медицинскую и социальную службы Елисейского дворца. Во время переписки она в том числе сообщила адрес, по которому ее можно было найти. Странно, но эта дама, знаменитый профессор, почему-то очутилась в захудалой пригородной гостинице. На следующий день она прислала мне ужасное письмо: «Спасибо за все, Валери, и прощайте».