Сара Брэдфорд - Диана. Жизнь, любовь, судьба

В сексуальном отношении Диана была очень неопытной. Она признавалась Хьюитту, что до брака у нее были увлечения, но, по его словам, «она была куда более наивной», чем ее ровесницы. В ее отношениях с Чарльзом не было страсти – его избаловали опытные зрелые женщины вроде Кенги Трайон. Кроме того, он был давно влюблен в Камиллу Паркер-Боулз. После разговоров с Дианой Хьюитт понял, что «Чарльз обожал Камиллу и хотел спать только с ней… Ему явно не хотелось ложиться в постель с Дианой, а она нуждалась в этом. Знаете, влюбленность проходит, человек больше не нравится, вам становится скучно. Думаю, он начал отвергать ее». Диана даже признавалась Хьюитту – и другим своим друзьям, – что Чарльз как-то говорил о том, что он может быть геем. «Так он оправдывал себя перед ней».

Роман с супругой наследника престола осложнил отношения Хьюитта со старшими офицерами, но его трудно винить в этом. «Она была невероятно обаятельна, естественна, свежа и жизнерадостна и очень красива, – вспоминал он. – Между нами вспыхнула страсть – как ни печально это признавать!» [238]

Поначалу Диана пыталась скрыть свое отчаяние. «Получалось у нее очень хорошо, но постепенно я стал для нее плечом, на котором можно выплакаться. Диана привыкла делиться со мной своими тревогами и страхами. Она чувствовала себя ненужной, и это ее страшно мучило. Она старалась изображать счастье, таила в душе страдание, но временами оно вырывалось наружу… Мы разговаривали, и ей становилось легче» [239].

Тогда же зашел разговор о булимии. Хьюитт никогда об этом не слышал. Когда Диана призналась в своей болезни, он испытал отвращение. «Но я был готов обсуждать ее проблемы, – вспоминал он. – Она сказала: „Когда я с тобой, болезнь отступает“, объяснила мне причины заболевания, и я смог с этим смириться. Но для меня было настоящим шоком, что в моменты отчаяния ее тянет к холодильнику, она наедается до отвала, потом начинается рвота, и все повторяется сначала…»

Пока Диана была с Хьюиттом, приступов не случалось. «Я проводил вместе с ней сутки, а то и двое, и обязательно заметил бы. Но в остальное время это случалось снова – в Кенсингтонском дворце и в других местах. Ужасно! Поставьте себя на ее место… Попробуйте ощутить… Она худела, кожа обвисала…» [240]Когда булимия отступала, состояние заметно улучшалось, нормализовалось дыхание…

Хотя о романе Дианы стало известно, никто не попытался его прекратить. Чарльз и Диана к тому времени достигли соглашения: они стараются пореже видеться и не причинять друг другу неудобств. Диана «рассказывала, что каждую неделю они сверяют свои графики, чтобы она знала его дела, а он – ее» [241]. По словам Хьюитта, на физической близости настояла Диана. «Это может показаться странным, – писал он, – но у меня не было выбора».

Диана была очень слаба эмоционально и физически. Ее мучила булимия, она была страшно худой. «Поведение мужа глубоко оскорбляло ее, – вспоминал Хьюитт. – Так это было или нет, но она считала себя абсолютно одинокой во враждебном мире» [242]. Во дворце помочь ей могла только королева. «Ситуация настолько ухудшилась, что она набралась храбрости и попросила аудиенции у королевы, чтобы все ей объяснить. Диана рассказывала, что королева реагировала с теплотой и дружеским участием и пообещала облегчить положение принцессы. (И действительно пресс-служба дворца обратилась к редакторам газет с просьбой ослабить нажим на Диану.) Но когда речь зашла о браке с Чарльзом, королева сказала, что ничего не может сделать. Вмешиваться в личную жизнь она считала неправильным» [243]. Позже Диана говорила, что королева ответила ей: «Не знаю, что вам делать. Чарльз безнадежен» [244].

Семейные проблемы пагубно сказывались на самооценке Дианы. С Хьюиттом она была счастлива. «Она приезжала и оставалась [в доме матери Хьюитта в Девоне]. Смеялась, улыбалась, была счастлива. В воскресенье вечером, когда наступало время уезжать, Диана мрачнела, но все остальное время в ее жизни были только смех, веселье и радость», – вспоминал Хьюитт [245]. С лета 1986 года до отъезда Хьюитта в Германию Диана была вполне здорова и счастлива. «Он подходил ей, – говорил один из помощников Дианы, работавший с ней в то время. – С ним она была счастлива» [246].

«В 1987 году Кенсингтонский дворец стал свидетелем умирания брака. Стены его услышали немало горьких слов», – пишет в мемуарах новый секретарь Дианы, Патрик Джефсон. Он сменил на этом посту Ричарда Эйларда, который перешел на работу к Чарльзу. С этого времени секретариат Дианы – «Команда „А“» – располагался в Сент-Джеймсском дворце. Сотрудники поддерживали дружеские отношения с секретариатом Чарльза, который той весной тоже переехал из Букингемского дворца. Теперь работали сразу в трех дворцах – Букингемском, Сент-Джеймсском и Кенсингтонском. Переезд секретариата Чарльза стал знаковым событием: принц решил продемонстрировать матери и ее придворным свою независимость. Этот шаг еще более усложнил и отношения между супругами.

Джефсон сразу понял, что брак принца переживает трудные времена. Главная задача приближенных заключалась в том, чтобы скрывать семейные разногласия от публики – во имя блага монархии и юных принцев. Самыми опасными, с точки зрения помощников, были совместные зарубежные поездки супругов – в это время британские и иностранные журналисты пристально изучали состояние королевского брака.

Диана заказала фотографу Теренсу Доновану свой портрет. На нем мы видим новую, решительную принцессу: короткая стрижка, блестящие волосы, вечернее платье с глубоким декольте… Но выражение лица Дианы печальное и настороженное. Фотография была сделана во время первой совместной поездки нового года – в феврале 1987 года Чарльз и Диана отправились в Португалию, где отмечалось шестисотлетие брака дочери Джона Гонта, Филиппы Ланкастер, с королем Португалии Жуаном I.

Пресса сразу же обратила внимание на то, что супруги поселились в разных спальнях великолепного дворца Келуш XVIII века близ Лиссабона. Основная задача визита заключалась в активизации англо-португальской торговли, но прессе до этого не было дела. Диана пребывала в игривом настроении. Она явно хотела выйти на передний план и позлить принца Чарльза, откровенно флиртовала с президентом Португалии. «Вам не холодно?» – спросил президент Суареш, глядя на ее открытое вечернее платье. «Нет, но если я замерзну, надеюсь, вы предложите мне свой пиджак?» – с улыбкой ответила Диана. Когда они сидели рядом, Диана заметила белые подтяжки под смокингом президента. Она протянула руку и потянула за помочи: «Вы же социалист, не следует ли вам носить красные подтяжки?» На другой вечер президент и гости были на балете. «Какого цвета ваши подтяжки сегодня?» – улыбнулась Диана. Суареш распахнул пиджак… Во время визита стояла пасмурная, хмурая погода, и настроение принца было под стать.