Сара Брэдфорд - Жаклин Кеннеди. Американская королева

Одна из причуд Майора оказала очень большое влияние на отношение домочадцев к самим себе. Все детские годы Джеки он с увлечением выстраивал разветвленное генеалогическое древо, которое в частном порядке опубликовал в 1940 году, под названием «Наши предки». Бувье были потомками южнофранцузских католиков. Майор гордился своим происхождением и даже, согласно его записям, в юности год учился во Франции и изъяснялся на языке предков. Однако просто вести свой род от французов Майору было недостаточно, ему хотелось причислить себя к аристократии, приобщиться к голубой крови, тем более что речь шла о двух французских семействах. По его версии генеалогического древа, Бувье – потомки «старинного знатного рода из города Фонтен близ Гренобля», однако дальнейшие изыскания показали, что эти Бувье не имели к Майору никакого касательства, настоящие предки были ремесленниками и мелкими лавочниками из Пон-Сент-Эспри близ Арля. История американской ветви Бувье начинается с Мишеля Бувье, который около 1815 года перебрался из Франции в Филадельфию, где весьма преуспел как мастер-краснодеревщик (среди его клиентов числился брат Наполеона, Жозеф Бонапарт) и импортер мрамора и красного дерева. Мишель сколотил порядочное состояние, которое его сын, Мишель Шарль, изрядно приумножил, играя на рынке ценных бумаг. Кроме того, вторая жена Мишеля Бувье, Луиза Верну, тоже была по происхождению француженкой, и ее отец, если верить записям деда Джеки, происходил из славного древнего рода, проживавшего в провинции Пуату. Правда, не существует никаких доказательств родства между аристократическим семейством Верну и Джоном Верну, прибывшим в Филадельфию в последней декаде XVIII столетия, предположительно из французской Вест-Индии. На заявлении о предоставлении гражданства Верну поставил закорючку, которая вряд ли могла быть подписью образованного аристократа.

Однако потомки Майора относились к «Нашим предкам» с почтением, как того требовала семейная легенда, и в 1961 году Мэри ван Ренсселаар Тэйер, работая над официальной биографией Джеки как первой леди Америки, придерживалась аристократической версии, но в дальнейшем один из американских историков тактично разоблачил фальсификацию. На самом деле Бувье – потомки разбогатевших французских иммигрантов в третьем поколении, которые выдумали себе родословную, превратив лавочников в титулованную знать. В Америке времен юности сестер Бувье, где социальное положение играло далеко не последнюю роль, все члены «высшего общества» точно знали, кто откуда родом, и верховодили потомки англосаксонских протестантов. Но даже после того, как в 1960-х годах миф о благородном происхождении Бувье был развенчан, двоюродная сестра Джеки, Эди Бил, модель, известная своими эксцентричными выходками, в одном из интервью 1972 года ничтоже сумняшеся похвасталась: «Все мы потомки французских королей XIV века». Когда в 1953-м Джеки вышла за Джона Кеннеди, газеты трубили, что состоятельный бостонский сенатор ирландского происхождения породнился с семьей потомков французской аристократии. Крупнейший американский эссеист Гор Видал писал по этому поводу: «Не знаю, как Джанет [мать Джеки] сумела выкрутиться. Но для прессы это было то, что надо. Будто браком сочетались отпрыски Плантагенетов и Тюдоров. Абсурд! На самом деле Бувье происходили из простонародья…» Да, Бувье были католиками, но вовсе не Католиками с большой буквы, а обычными выходцами из средиземноморской армады католических государств, затесавшимися среди «коренных американцев», сиречь протестантов англосаксонского происхождения. Джеки, которая обещала стать замечательной красавицей, подобные вопросы как будто бы не слишком волновали, но в глубине души она чувствовала себя одиночкой; много лет спустя, намекая на Ньюпорт, она призналась музыканту Питеру Дакину: «Питер, мы оба с тобой здесь чужаки». Вообще-то Джеки отнюдь не считала себя хуже других, напротив, это лишь усиливало в ней ощущение собственной уникальности. Она никогда не стремилась слиться с толпой, куда ближе ей были творческие, талантливые, оригинальные люди. В любви Джеки тоже обращала внимание отнюдь не на «коренных» американцев, достаточно вспомнить трех главных мужчин ее жизни – потомка католиков-ирландцев Джона Кеннеди, грека Аристотеля Онассиса и еврея Мориса Темпелсмана.

Кроме деда Джеки обожала отца, невероятно обаятельного Джона Верну Бувье-третьего, который походил на своего отца только внешне. Дед, Джон Верну Бувье-младший, человек по характеру деятельный, состоял во всевозможных клубах и комитетах: к примеру, как он с гордостью отмечал в «Наших предках», участвовал в постоянном комитете Общества выпускников юридического факультета Колумбийского университета, занимал пост вице-президента клуба выпускников этого факультета и был членом совета братства Дельта-Каппа-Эпсилон, от своего прадеда, капитана Джеймса Юинга, унаследовал членство в элитарном Обществе цинциннатов Мэриленда, а также был президентом отделения общества «Сыновья американской революции» в штате Нью-Йорк (через прапрадеда, Джона Гриффита), генерал-президентом главного общества «Сыновья американской революции» и т. д. Не в пример своему отцу, Джон Верну Бувье-третий отличался свободомыслием, отсюда его антипатия к разного рода комитетам и помпезным клубам, которая передалась и дочери. Возможно, под нажимом отца Джон вступил в нью-йоркское отделение «Сыновей американской революции» и Общество цинциннатов Мэриленда, но по-настоящему интересовался деятельностью лишь трех организаций – братства выпускников Йельского университета («Книга и змея») и двух клубов в Нью-Йорке (Йельского и теннисного). Он обожал мать, которая во всем ему потакала, и частенько цапался с отцом, который не одобрял его недисциплинированность и эгоизм. Между ними периодически вспыхивали шумные ссоры, Майор орал, грозил лишить сына наследства, но угрозы не возымели должного действия.

Отец Джеки был необычайно привлекательным мужчиной, его яркая внешность бросалась в глаза и выглядела экзотической на фоне ординарных американских парней. От предков он унаследовал смуглую кожу, черные волосы и пронзительно-синие глаза, за что получил немало прозвищ: после выхода знаменитого фильма с Рудольфом Валентино его окрестили Шейхом, еще называли Черной Орхидеей, а обычно (за пристрастие к карточным играм) – Черным Джеком. Над красиво очерченным чувственным ртом он носил тонкие усики а-ля Ретт Батлер из «Унесенных ветром» в исполнении Кларка Гейбла, а коронная фраза героя – «Если честно, детка, то мне плевать» – вполне могла стать девизом отца Джеки. Свои густые черные волосы он всегда аккуратно, волосок к волоску, причесывал на прямой пробор. Вдобавок он был крайне тщеславен (один из приятелей, навестивший Черного Джека в Бриджхэмптоне, где тот проводил уик-энд в элитарном клубе, отметил, что на стене комнаты висело не меньше шести Джековых фотографий) и тратил массу времени на поддержание внешнего лоска. Прекрасную физическую форму ему удавалось сохранять благодаря ежедневным тренировкам в Йельском клубе или в маленьком спортивном зале, оборудованном в кладовке его апартаментов. Джон постоянно ходил в солярий, загорал голышом на подоконнике квартиры на Парк-авеню или на закрытом мужском пляже клуба Мейдстоун. Одевался он безупречно, даже летом в Ист-Хэмптоне ходил в габардиновых костюмах с иголочки. Любил заниматься спортом, хотя и не мог похвастаться особыми достижениями, с удовольствием посещал бои профессиональных боксеров, скачки и важные футбольные матчи. Кроме того, играл на скачках и на бирже и за пристрастие к азартным играм был исключен из подготовительной школы Филипс Эксетер. Духовный рост и интеллектуальное развитие Джона Бувье совершенно не интересовали, так что в университете он не блистал, скорее был двоечником, и известность в Йеле снискал главным образом как устроитель вечеринок, на которые стекались толпы хорошеньких девушек. Он был неисправимым бабником, а позднее пристрастился и к выпивке.