Тома Фрэсс - 9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери

Дело испортила поломка, связанная с подачей топлива, которая произошла через сотню километров и вынудила их приземлиться в устье реки Меконг, недалеко от затопленного берега, который служил как бы входной дверью в густой лес, откуда веяло первозданной тайной. Но ничто не могло свести на нет его энтузиазм. Экипаж был вынужден провести ночь в месте, где они приземлились, ибо их могли спасти только на следующий день. И товарищи Сент-Экзюпери, в полной мере охваченные его изумлением, увидели, как он превратился в маленького мальчишку. Всю ночь, а она оказалась волшебной, он чувствовал на себе вибрации близлежащих джунглей, аналогичные тем, что он ощущал в дюнах Кап-Джуби, а вдали – сердцебиение Ангкора. Как и на той песчаной косе, нанесенной ветром, он понимал, что над ним берут власть, что его пленяют в свои сети, и при этом он освобождается от своего индивидуализма, становится больше и лучше. Очень быстро установилась некая весьма странная гармония, и его товарищи тоже почувствовали себя очарованными поэтической интерпретацией окружающего их пейзажа, сделанной летчиком, фантазия которого подпитывалась древнеиндийским эпосом «Рамаяна», который он недавно прочитал. Ночь проходила между «А ты заметил?» и «Это напоминает мне». Он не переставал повторять эти слова, это акцентировало его мысли, и он даже сочинил песню на основе кхмерского фольклора и на базе мелодии «В тени сладкой яблони» – одной из тех старых французских песен, что он знал наизусть.

В этой пульсирующей вибрации дикой земли он и работал над написанием «Цитадели». Энергия, составляющая главный смысл книги, целиком была почерпнута из метафизических ощущений, испытанных им на берегах Тонкина или в Кап-Джуби. Он испытывал это, когда поднимался на дюны Рио-де-Оро, опустошенный полуденным солнцем, как он сам написал в начале книги. В этой «тайне наступившей ночи, взбирающейся на гребень звезд», он пил из «тиши божественных фонтанов». Он сохранил в себе урок, полученный от той тишины, и он попытался передать это в поэтической форме. В промежутке между двумя фразами, измученный повышенными требованиями к самому себе, он мог воскликнуть: «Что с нами будет, если забормочут горы? Я слышал их бормотанье, и мне его не забыть». Писатель пытался передать нам опыт того, кто спустился со своей горы и оказался среди людей, полностью измененный той тайной, что взвалилась на него. Его Каид тоже спустился со своей горы, и он просто говорит с людьми. Его урок идет от отдельных людей к цивилизации в целом. Сент-Экзюпери в этом произведении – строитель мира, он сооружает оазис.

Книга в целом является ответом тем идеологам и лжепророкам, которые, претендуя на открытие вечных истин, только углубляют рознь. Сент-Экзюпери освобождается от этого и стремится выразить единственную реальность, что отнимает у них силу и возвышается над ними. Его Каид говорит: «Я знаю: противостоят друг другу только слова, а человек, поднимаясь ступенька за ступенькой вверх, видит все по-иному». Он стремится создать мораль и этику, которые стали бы первоосновой примирения. Он пишет: «Нужны слова, которые уместили бы все высказанное разом, отдельные суждения – повод для взаимной ненависти. Светлое поле сознания слишком узко, и каждый, кто обрел для себя истину, не сомневается, что все остальное человечество лжет или заблуждается». Тем не менее, чтобы передать свои мысли, он не пишет теоретический трактат – одно из тех безжизненных творений, что держатся на одном лишь дыхании эпохи. Он задумал отобразить реальность дерева, его рост, борьбу против окружающего мира, и он не собирался побуждать нас прислушиваться к формулировкам, являющимся лишь «плоской тенью кедра». И его книга приняла форму поэтического текста, в котором разворачиваются пространные притчи, потому что, как выразился его Каид, «если моя картина озарила тебя иным пониманием вещей, то она уподобилась вершине, что упорядочила пейзаж». С помощью таких вот метафор он создал новую поэму, пытаясь объединить людей, чтобы попытаться найти «танец», о котором говорил Ницше [42]. И основано это не на обезличенной идентичности сторон, а на хорошо понятом уважении различий, потому что «пение в хоре – это одно», и «совсем другое – это создание песни». Цель автора – строить, причем в каждом из нас, человека, похожего на тех, что он знал в «Аэропосталь», безудержных в жизни и жестких в борьбе. Человека, способного танцевать этот танец, являющийся «борьбой в ночи с ангелом» [43].

Ему казалось, что он обращается к людям изнемогающим, которые, не зная о своем былом величии, не могут даже ощутить болезненность разрыва, их разобщившего. То есть эта книга стала его выступлением против духа своего времени, против условий, которые способствуют человеческому унижению. Он писал: «Все потускнело. Одеревенело. Но человек не догадывается о несчастье, не оплакивает утраченную полноту, он радуется свободе – свободе небытия». На самом же деле, человека уже и нет более, а есть народ, некая общность, состоящая из роботов или муравьев. И писатель приходит, чтобы противопоставить что-то тем «певцам свободы», что внесли свой вклад в деградацию человечества. Он говорит нам: «Я понял: человек – та же крепость. Вот он ломает стены, мечтая вырваться на свободу, но звезды смотрят на беспомощные руины». Все эти люди ищут лишь одно – голос, который мог бы направить их к самим себе. И Сент-Экзюпери стремится восстановить храм, поощрить людей к воссоединению с реальностью, лежащей у его основания, с духовной реальностью. Он считает, что человечество пребывает в израненной реальности, «потому что храмы мертвы и засыпаны песком, потому что здесь лишь корабли, получившие пробоину и потерявшие драгоценный груз полумрака и тишины; голубая вода неба хлещет в обвалившиеся купола, и тихо шуршит песок, всыпаясь сквозь трещины стен. А голод, от которого страдают люди, не утолен». Корабли, о которых тут идет речь, и должны были плыть к этой цивилизации, основанной на взаимообмене и взаимной помощи, в которой люди могли бы жить многие века в рамках совместного творчества. Он стремится воссоздать ту чудесную сеть, которая восстановила бы людей в их истинных масштабах. Он пытается поднять из руин «силовые линии», сделать так, чтобы люди не были больше подобны «потоку, рожденному грозой. У такого потока нет надежного русла, и он умирает бесплодным, не перевоплотившись дорогой в дерево, в траву». Вся деятельность Каида в его произведении и сводится к попытке поставить человека на место разрозненных существ, построить «плотины в горах, чтобы удержать воды», в противовес естественным склонам, которые приводят лишь к уничтожению чуда, таящегося в каждом из людей.