Тома Фрэсс - 9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери

Его попытка изменить устоявшиеся взгляды задыхающихся людей основана на глубоком доверии. В самом деле, «кто упрекнет кедр за то, что он еще семечко, росток или растет не так, как надо?». Его Каид спокойно говорит об этом: «Его дело расти. Ошибка за ошибкой, и поднимается кедровый лес, благоухающий в ветреный день птицами».

Но каким должен быть тот человек, которого он хотел бы в нас увидеть? Во-первых, способным удивляться – это верный урок, полученный им еще в Сен-Морис-де-Реманс. Он пишет: «Я ищу того, кто похож на окно, распахнутое на море». Однако не забыл он и урок, который будет выражен в его «Планете людей». Ему хотелось бы, чтобы человек раскрылся, соизмеряясь со стоящим перед ним препятствием. Да, жизнь, которую он предлагает, проявляется в способности удивляться, но она также является и реальностью боя. Он утверждает: «Мне нужен тот, кто напряжется и одолеет подъем, пусть это будет невысокая горка, в будущем он поймет все другие куда лучше, чем мнимый знаток, с чужих слов рассуждающий о доброй сотне гор». Человек его восхождения – это тот, кто весь исцарапан в кустарниках, кто падает в канавы, кто срывается, отбивается от камней, но продолжает двигаться вперед. Потому что чем дальше он продвигается вперед, тем лучше он становится. Он и не думает отрицать боль при родах, предшествующую рождению человека. Но он уверяет нас, что этот путь страдания, свойственный человеку и весьма далекий от существования муравья в муравейнике, и является единственно возможным. Борьба с препятствиями – и есть способ, позволяющий сделать так, чтобы новое появляющееся существо наполнилось чем-то, например, ответственностью за свою собственную жизнь. За свою жизнь во всей ее широте и самоотверженности. Так некая особь сама становится мостом и путем, ведущим к человеку во всей полноте этого понятия. И он приходит, чтобы научить нас тому, что все дело – в пройденном пути, который суть освобождение от старой кожи, страдание, предшествующее изменению. А следующий человек становится символом вечного становления, недостижимого по сути, ибо «значимо только направление», потому что «важно идти, а не прийти куда-то, ибо приходим мы только в смерть». Идущий человек проходит между двумя бескрайними пространствами, между непоправимостью прошлого и неожиданностью будущего. Автор пытается убедить нас в том, что сама реальность этого человека, идущего вперед, заключается в преодолении препятствий, потому что тот, кто идет, «сбивает о камни ноги, кровавится о шипы, карабкаясь по склону, срывает до крови ногти». То же движение вынуждает его отбросить частицы своего старого состояния, он раздирает свою плоть о скалы, и это приводит к постепенному избавлению от индивидуализма, к проявлению себя во всей своей широте. Автор пытается предостеречь нас от фантазий, связанных с погружением в блаженство. Его Каид говорит нам: «Сожалеть о полученных ранах – все равно что сожалеть о том, что родился на свет или родился не в то время. Прошлое – это то, что сплело твое настоящее». И по ходу книги вся жизнь начинает напоминать непрерывный бой. Ведь автор не забыл строения, увиденные в аргентинских равнинах, потрепанные ветром и побитые дождем. Все это выведено в образе дерева, потому что «кедр не спит, день и ночь он ведет борьбу, оборачивая в глубинах ствола себе на пользу те же самые частички враждебного мира, которые могут послужить его погибели». Он нам напоминает, что кедр, то есть человечество, растит себя каждую секунду в обстановке, мало отличающейся от боя [44].

Человек, таким образом определяемый, становится строителем, созидателем. И его постройки укрепляются тем, что он вкладывает в свою работу. Если он просто созерцает или размышляет, его медитация – это лишь пустая рефлексия о будущем. Автор устами Каида выражает следующую мысль: «Мне явилась новая истина: приуготовлять будущее – значит всерьез заниматься настоящим. Тот, кто устремлен к будущему, а оно не более чем его собственная фантазия, истает в дыме утопических иллюзий». И вот человек – это уже рука, складывающая камни будущего здания. А путь, который нам предлагается, – это не путь бескровных вычислений, это путь действия. Это путь францисканцев, потому что написано: «Ты не можешь предвидеть будущего, ты можешь позволить ему быть». Благодаря творчеству человечество открывает для себя горизонты общности. После борьбы, связанной со строительством своей собственной жизни, человек начинает участвовать в развитии общества, в творчестве, основанном на энергии и решимости, которые каждый вкладывает в свою работу. Человек, заняв место в пережитом им настоящем, приходит к свету будущего всего человечества. Автор констатирует, что «народ занят, и мало-помалу возникают дворцы, водоемы и висячие сады». Совместная работа, в свою очередь, изливает свет на человека, потому что он может жить лишь тем, что отдает. Автор находит слова для своей интуиции и отмечает, что «на строительство храма нужен век, и целых сто лет богато сердце зодчего. Вкладывая, растешь и растишь возможность выкладываться». Он утверждает, что не любит «людей с омертвелым сердцем», потому что «тот, кто не тратит себя, становится пустым местом».

Думая об обществе, основанном на взаимном обмене и дарах, Сент-Экзюпери стремится воссоздать сеть связей, которые изменяли бы людей, делая их более разносторонними. И человек у него благодаря этому движению, что ведет его от себя самого к цивилизации в целом, становится стражником, «дозорным царства, все владения которого – круглая каменная площадка башни и звезды над головой». И все размышления автора пересекаются в этом образе, объединяющем человека и общество.

Итак, написание «Цитадели» привело Сент-Экзюпери от человека к цивилизации. При написании этого произведения он изменился, как он сам говорил, за неимением в жизни приключений. Тем не менее, в конце 1937 года приключения сами настигли его. В сентябре он убедил министерство авиации позволить ему совершить перелет Нью-Йорк – Огненная Земля. Он отправился туда в поисках второго дыхания. В начале января 1938 года он переправился в Нью-Йорк со своим механиком Жаном Прево. Его «Симун» был разобран и помещен в трюм корабля. По прибытии он погрузился в работу и начал готовить перелет.

Взлетев 14 февраля, он, однако, уже знал, что его попытка закончится неудачей, на что ему указал вещий сон. Полет проходил, как и планировалось, между Нью-Йорком и Веракрусом. А в Гватемала-Сити 15-го числа предсказание догнало его. Возможно, сыграл свою роль его слабый английский, когда он заправлял топливный бак. В любом случае, когда самолет взлетал, он был излишне перегружен. Он с трудом оторвался от земли, а потом скорость начала резко падать, и самолет разбился. К счастью, он не загорелся. Спасателям удалось быстро вытащить пилота и его механика из кабины. Они извлекли Антуана де Сент-Экзюпери еще в сознании, но он буквально истекал кровью. Список травм оказался весьма длинным. Одно веко было разорвано до глазницы; имелась открытая рана на нижней губе и серьезная рана под правой рукой. И не только это, поскольку скоро появилась сильная лихорадка. В состоянии глубокой комы, в которую он погрузился, у него начались галлюцинации. Слова с трудом вырывались из его груди. Бредя, он вспоминал свое детство, фуникулер, который доставил его на холм Фурвьер. Он вспомнил и рекламу, увиденную на стенах по пути, которая восхваляла бинты: «Бинт Бон-Секур – повелитель ран и ожогов». Но в его состоянии и он не мог ему помочь. Быстро распространялась инфекция. Врачи обнаружили ее уже после его переправки в Нью-Йорк. Она зародилась в одной из его ран.