Мартин Гилберт - Черчилль. Биография

Тогда Черчилль впервые заговорил о неотвратимом поражении Германии. Это была десятая годовщина их свадьбы. «Десять лет назад, дорогая моя, – писал он жене, – мы катили в специальном поезде в Бленхейм. Ты помнишь? Это большой этап на жизненном пути. Как ты думаешь, мы были менее или более счастливы, чем средняя супружеская пара? Я очень ругаю себя за то, что не смог сделать для тебя большего. Но в любом случае за эти десять лет солнце никогда для нас не заходило. Мы никогда не засыпали с неразрешенными разногласиями. Моя дорогая и любимая, я молюсь и надеюсь, что грядущие годы принесут тебе спокойные и благополучные дни, полные плодотворных занятий. Уверен, ты найдешь себе дело по душе в новом мире, который открывается для женщин, и найдешь интересы, которые обогатят твою жизнь. И всегда рядом с верной и нежной дружбой до своего последнего вздоха будет твой вечно преданный, пусть и не совсем тебе соответствующий У.».

Из Парижа Черчилль вернулся в Вершок. Он начал заниматься американским заказом на 2000 пушек, благодаря которым, как он написал Клементине, «они смогут вооружить примерно пятнадцать дополнительных дивизий, или почти полмиллиона человек, до начала кризиса следующего года». Он также закупил в Америке три тысячи авиационных двигателей. «Мои дни здесь плодотворны в плане бизнеса, – рассказывал он жене. – Я заставляю крутиться многое из того, что в противном случае остановилось бы. Груз горчичного газа в пути. Надеюсь, 1000 тонн этого дьявольского яда до конца месяца достанется гуннам. Меня больше не раздражают политические комбинации или невозможность управлять общей политикой. Я вполне удовлетворен взаимодействием с великолепной машиной британской армии и множеством возможностей, которые есть у меня для помощи ей».

17 сентября Черчилль вернулся в Англию. Через девять дней, на начальном этапе сражения за линию Гинденбурга, британская артиллерия провела трехдневный обстрел немецких позиций снарядами с газом, что дало потрясающий эффект. 27 августа, когда Черчилль снова был в Париже, болгарская армия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Первый из союзников Германии и Австро-Венгрии вышел из войны. Балканы, которые три года назад Черчилль надеялся развернуть против Австрии и Германии, теперь стали ахиллесовой пятой центральных держав.

На Западном фронте армии Хейга захватили еще 10 000 пленных и 200 пушек. 7 октября, выступая перед рабочими оружейных заводов в Глазго, Черчилль предостерег от разговоров о быстром завершении конфликта. «Возможно, ход боевых действий пока лучше, чем мы могли надеяться, – сказал он, – но нельзя полагаться или рассчитывать на слишком благоприятное развитие событий. Мы начали это дело и должны и дальше прилагать максимальные усилия, чтобы в следующем, 1919 г. враг не имел возможности противостоять нам».

Этот прогноз был слишком осторожным. 15 октября, обессиленная кровопролитием, перед лицом надвигающегося голода из-за морской блокады и опасаясь полномасштабного кризиса на Балканах, Германия запросила перемирия. Президент Вильсон, который уже предъявил условия союзников, в том числе возвращение Франции Эльзаса и Лотарингии, отверг просьбу Германии. Он дал понять, что война продолжится до капитуляции Германии. Выступая в этот день в Манчестере, Черчилль одобрил решительный ответ Вильсона.

На этой неделе британская авиация усилила бомбардировки немецких заводов, складов боеприпасов и продовольствия, аэродромов. 17 октября британские войска освободили Лилль, который четыре года находился под немецкой оккупацией. Черчилль в это время опять находился в замке Вершок. Клементина, которая более трех лет занималась организацией столовых для работниц оружейных заводов, писала ему 18 октября: «Возвращайся домой и подумай, как быть с рабочими, когда закончится война. Даже сейчас, пока она еще продолжается, твое присутствие необходимо. Я хочу, чтобы тебя оценили и как гения восстановления, а не только как демона горчичного газа, танкового гиганта и крылатый ужас. Не говоря уже о том, что заслуги за все эти страшные достижения будут приписаны подчиненным. Разве не могут рабочие начать строить города-сады и сносить страшные трущобы в Бетнал-Грин, Ньюкасле, Глазго, Лидсе и т. д.? Разве не могут женщины с оружейных заводов производить красивую мебель, детские кроватки, серванты и пр.? Возвращайся домой и организуй все это».

20 октября Германия объявила, что ее подводные лодки прекращают охоту за торговыми судами. Через пять дней Черчилль в компании с Маршем отправился во Францию осмотреть только что освобожденные территории. 26 октября он побывал в Ле-Като, на месте одной из первых побед немцев в сентябре 1914 г., освобожденном спустя более четырех лет. Но попытка проехать дальше к линии фронта не удалась из-за взорванного немцами железнодорожного моста. 27 октября он приехал в Лилль, где переночевал. На следующий день его пригласили на трибуну для почетных гостей присутствовать при марш-параде британских войск. Рядом с ним на трибуне оказался молодой британский офицер майор Бернард Мотгомери. Черчиллю пришлось уйти до окончания марш-парада, потому что его пригласил на обед его друг генерал Тюдор в Харлебеке, по ту сторону бельгийской границы.

После обеда Черчилль с Тюдором поехали к передовой. Оказавшись у церковной колокольни, они поднялись, чтобы осмотреть местность. Пока они разглядывали немецкие траншеи, начался сильный артобстрел. Марш сопровождал их. «Генерал, – писал он, – почувствовал запах горчичного газа и заставил всех прижать ко рту носовые платки, пока мы спускались к машине». Горчичный газ применялся обеими сторонами.

28 октября Черчилль остался ночевать в штабе Тюдора. «Во время ужина, – записал Марш, – аэроплан гуннов сбросил довольно крупную бомбу совсем близко от дома, но она оказалась единственной». На следующий день Черчилль с Маршем поехали на машине в Брюгге. Эта поездка чуть не закончилась катастрофой. Они приехали в деревню Десселгем и начали искать мост через реку Лис. Неделей позже Черчилль писал Тюдору: «Я с удивлением увидел, как крестьянин вдруг бросился под стену дома. Что-то мне показалось очень странным, но я был настолько уверен, что мы находимся в десяти километрах от линии фронта, что не сделал никаких выводов». Черчилль не знал, что от деревни до ближайших немецких позиций было меньше двух километров, и она является объектом интенсивного артобстрела. Крестьянин продолжал прижиматься к земле, а в это время в пятидесяти метрах перед машиной разорвался снаряд. Полагая, что он далеко от фронта, Черчилль решил, что это бомба, сброшенная с аэроплана. Но через пару секунд вокруг произошла уже целая серия взрывов. По-прежнему думая об аэроплане, он решил не выезжать на открытую местность, чтобы его большой и яркий автомобиль не стал целью. «Впрочем, – вспоминал он, – я очень удачно решил проехать вперед, потому что на том самом месте, где я собирался выйти, почти тут же разорвался еще один снаряд».