Кристоф Рехаге - Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой

В небольшом городе Чжоучжоу дорога совершает изгиб, по обе ее стороны традиционно толпятся магазины и гостиницы. В глазах рябит от ярких надписей на кирпиче и бетоне, кишмя кишат велосипедисты и пешеходы, а вот знаменитых пагод не видать. Мой новый попутчик спрашивает у кого-то дорогу, мы сворачиваем в лабиринт многоэтажных бараков.

На белой стене – яркая реклама магазина электроприборов: «Цзюбаоюань», что значит «Сокровищница», схема расположения и телефон. Ничего себе имя для лавки, торгующей скорее всего вентиляторами и триммерами для стрижки волос в носу.

В этот момент Чжу Хаи взволнованно хватает меня за руку и показывает на что-то впереди, в конце переулка. Там стоит она, одинокая пагода, почти такая же высокая, как многоэтажки вокруг, облаченная траурной вуалью строительных лесов. К нашему величайшему сожалению, она оказывается закрытой на ремонт, но через несколько улиц стоит ее сестра.

Мы подходим к ее воротам, у которых оживленно беседуют пожилые дамы. Заметив нас, они резко замолкают и подозрительно следят за каждым нашим движением.

Чжу Хаи аккуратно вешает замок на свой велосипед и вежливо обращается к старушенции, которая, судя по пронизывающему взгляду, тут главная:

– Прошу прощения, госпожа. Я бы хотел узнать, следует ли платить за вход в эту пагоду…

– Вам сюда нельзя! – отрезает она и резко поднимается с места. Она тут главная, это – ее пагода. Она будет защищать ее от нашего вторжения до последней капли крови.

Мы сбиты с толку.

– А почему? – спрашивает Чжу Хаи обескураженно.

– Здесь ремонт.

– Но здесь нет лесов!

– Посмотрите на объявление, – отвечает главная дама.

На высокой стене, отделяющей нас от пагоды, кто-то повесил ржавый плакат. «ВХОД ЗАПРЕЩЕН» – написано на нем прямыми безапелляционными буквами. Ниже еще одна надпись: «БЕРЕГИТЕСЬ СОБАК!!!» Эти три восклицательных знака так сильно завалены набок, как если бы упомянутые бестии тащили писаря с забора, чтобы сожрать на земле.

Я очень расстраиваюсь: мне не удается посмотреть пагоду ближе, а ведь это творение времен династии Ляо. Она возведена почти тысячу лет назад, когда эта часть Китая была в руках кочевых народов племени кидан. Они были ревностными буддистами и искусными воинами, их власть длилась более двух столетий, но потом, когда Чингисхан разослал свои армии по всему свету, их помотало по всем ветрам и, в конце концов, они все вымерли. До наших времен дошли лишь несколько построек, созданных ими, в том числе эти пагоды в Чжоучжоу.

Я так и сяк пытаюсь сфотографировать историческое сооружение, чтобы уродливая стена не попала в кадр, и слышу, как перешептываются старые дамы. Наконец главная обращается к моему спутнику:

– Скажите, а откуда пришел ваш иностранный друг? – И добавляет подозрительно: – И… где его велосипед?

Нет, в этот день лучше не продолжать путь, а подыскать место для ночлега. Мои мозоли того же мнения. Они решили меня доконать. Оба мизинца с каждым шагом причиняют такую боль, как будто кто-то стучит по ним раскаленным молоточком.

Чжу Хаи соглашается остановиться на ночлег в Чжоучжоу, кроме того, он вспоминает, что у него тут есть дела.

– Договорились, – смеется он.

Мы проходим через Рыночную улицу, доходим до большой площади, обмениваемся телефонными номерами и договариваемся, что завтра утром встретимся на этом месте. Потом он исчезает в толпе.

Я стою некоторое время на месте, размышляя о том, какое впечатление произвел на меня Чжу Хаи. По его словам, ему слегка за тридцать, он работает тренером в западной провинции Синьцзян и сейчас мотается на велосипеде по этому району в поисках семинаров по боевым искусствам. Самое запоминающееся в нем – его красивая бородка и приятный голос. И то, что он часто и с удовольствием смеется.

Внезапно боль в моих ногах усилилась, и я с великим облегчением обнаружил в дальнем углу площади неуклюжую бетонную постройку, с крошечными окошками и табличкой с иероглифами «ОТЕЛЬ».

«Этот бункер, должно быть, построен еще во времена культурной революции», – думаю я, ковыляя через мрачный холл отеля к ресепшн, чтобы опасливо просунуть паспорт в крошечное окошко.

Мы обмениваемся с дежурной несколькими формальными фразами и мятыми купюрами, я заполняю анкету и получаю ключ. Устало поднимаюсь я по лестнице, иду через бесконечные пустые коридоры, и странное чувство стесненности заставляет ускорять шаги.

Войдя в свою комнату, я бросаю вещи на одну кровать, сам падаю на другую, раскидываю руки и смотрю неподвижно в потолок. В углу на трубе болтается маленький паучок.

Чжу Хаи где-то бродит, и я не уверен, увижу я его завтра утром или вообще когда-нибудь.

Сегодня вечером никто меня не потревожит, и я буду один. Приму горячую ванну, чтобы ногам стало легче, а затем буду разбирать фотографии и писать в свой блог. Может, стоит проткнуть эти водяные мозоли?

В крошечном окошке бескрайнее небо проходит всю палитру от серого до черного.

Внезапно мне становится холодно. Интересно, как долго еще до первых морозов?

«То, что долго было в разлуке, соединится, то, что долго было соединено, разлучится» – так звучит первое предложение «Троецарствия», знаменитого романа времен Великой Минской империи, написанного Ло Гуаньчжуном.

Когда я прихожу на площадь у Рыночной улицы, Чжу Хаи и его велосипед уже ждут меня. Чжу Хаи улыбается и весело кричит мне через толпу:

– Доброе утро, малыш Ляй!

И я с удивлением замечаю, что рад его видеть. Покупаем к завтраку пару бананов и отправляемся в путь.

– Сегодня, – объявляет он с театральным жестом, – я буду толкать велосипед рядом с собой и идти пешком – так же, как и ты. Мне хочется попробовать, каково это!

Перед тем как выйти из города, мы останавливаемся перед школой, где во дворе как раз проходит утренняя гимнастика. Сотни, нет, тысячи мальчиков и девочек стоят с вытянутыми руками друг за другом, а резкий голос выкрикивает в громкоговоритель команды. На заднем плане из трубы в темно-серое небо клубится дым.

Школьники медленно соединяют руки над головой, и я вспоминаю Джули. Совсем недавно в такой же школе в зеленом уголке на юго-западе Китая стояла так же и она: волосы заплетены в две косички, руки вытянуты, голова полна мечтаний. Интересно, она уже тогда решила поступать на учебу в далекую Германию?

– Привет! – Нас заметили несколько школьниц и набрались храбрости обратиться к нам на английском.

– Как у вас дела? – спрашивают они.

Я отвечаю медленно и очень четко:

– Спасибо, отлично. – И на свой встречный вопрос «А у вас?» получаю все же потаенный смешок.

Подходит учитель и спрашивает, что нам здесь нужно, и, когда я отвечаю, что сам я немец, а мой спутник – японец, нас тотчас приглашают на небольшую экскурсию по школе. Чжу Хаи с трудом удерживается, чтобы не рассмеяться, когда сотни школьников окружают нас и взволнованно наблюдают, как я пожимаю директору руку, делаю пару «протокольных» снимков, осыпаю его лестными речами о школе и городе Чжоучжоу.