Уолтер Айзексон - Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная

“Мой старый добрый астроном Фрейндлих вместо того, чтобы наблюдать в России солнечное затмение, теперь будет томиться там в плену, – написал Эйнштейн своему другу Эренфесту. – Я беспокоюсь о нем” 39. Не было никаких оснований волноваться. Молодой астроном был выпущен в порядке обмена пленными через нескольких недель.

У Эйнштейна в августе 1914 года, однако, были и другие причины для беспокойства. Его брак рухнул. Его замечательная теория все еще требовала доработки. А теперь и немецкий национализм и милитаризм, которые он ненавидел с детства, ввергли Германию в войну, и это сделало его чужим в стране. И как выяснилось, в Германии такое положение было опасным.

Запущенная в августе 1914 года цепная реакция втянула в мировую войну всю Европу и разожгла в большинстве жителей Пруссии патриотические чувства, а в Эйнштейне, наоборот, присущий ему внутренний пацифизм. Это объяснимо – он был очень чувствителен к конфликтам и ненавидел их настолько, что даже не любил играть в шахматы. “Европа в своем безумии теперь затеяла что-то невероятно нелепое, – писал он Эренфесту в этом же месяце. – В такие моменты понимаешь, к какой мерзкой породе зверей мы принадлежим” 40.

Еще с тех пор, как он школьником сбежал из Германии и попал в Арау под влияние рафинированного интернационалиста Йоста Винтелера, в Эйнштейне уже укоренились взгляды, которые позже сделали его сторонником пацифизма, единого мира, федерализма и социализма. Но тогда он, как правило, избегал участия в общественной деятельности.

Первая мировая война все изменила. Эйнштейн никогда не бросал занятия физикой, но отныне он перестал отмалчиваться и избегать публичности и с этих пор большую часть своей жизни будет пытаться разъяснять людям свои взгляды на политические и социальные проблемы.

Иррациональность войны заставила Эйнштейна считать, что на самом деле у ученых есть и особый долг – заниматься общественными делами. “Мы, ученые, в особенности должны пропагандировать интернационализм, – говорил он. – К сожалению, нам в этой отношении пришлось столкнуться с серьезными разочарованиями даже в среде ученых” 41. Он был особенно потрясен милитаристскими настроениями троих его ближайших коллег – ученых, которые заманили его в Берлин: Фрица Габера, Вальтера Нернста и Макса Планка 42.

Габер, низенький лысый щеголь, родился в еврейской семье, но старательно пытался ассимилироваться. Он обратился в христианство и крестился, а его манеры, одежда и даже пенсне призваны были демонстрировать прусский дух их обладателя. Он был химиком и директором Института химии, в котором у Эйнштейна был свой кабинет, в войне между Эйнштейном и Марич, разразившейся одновременно с большой войной в Европе, стал посредником. Хотя Габер и рассчитывал, что получит в армии офицерское звание, потому что был академиком, из-за еврейского происхождения ему пришлось довольствоваться званием сержанта 43.

Габер перепрофилировал свой институт, который стал разрабатывать химическое оружие для Германии. Он уже нашел способ синтезировать аммиак из азота, что позволило немцам наладить массовое производство взрывчатых веществ. Затем он переключил свое внимание на изготовление смертельно опасного газообразного хлора, который из-за того, что он тяжелее воздуха, стекал в окопы, проникал через горло в легкие солдат и приводил к мучительной смерти. В апреле 1915 года впервые в истории состоялась химическая битва – сражение при Ипре, в котором около 5 тысяч французов и бельгийцев нашли свою смерть и в котором химической атакой руководил лично Габер. (По иронии, которая, возможно, не была бы оценена изобретателем динамита, основавшим премию своего имени, Нобелем, Габер в 1918 году получил Нобелевскую премию по химии за открытие процесса синтеза аммиака).

Его коллега, а в некоторых научных работах соперник Нернст в порыве патриотизма стал практиковаться перед домом в строевой подготовке и приветствиях и просил жену оценить его выправку. В какой-то момент он на своем личном автомобиле приехал на Западный фронт в качестве водителя-волонтера. По возвращении в Берлин он стал проводить эксперименты со слезоточивым газом и другими раздражителями слизистой, которые можно бы было использовать в качестве более гуманного способа обезоружить противника, прячущегося в окопах, но генералы предпочли смертельное оружие, разработанное Габером, и Нернст тоже стал участвовать в этих разработках.

Даже почитаемый Эйнштейном Планк поддержал войну, которую он называл “справедливой войной” для Германии. Когда его ученики отправлялись на фронт, он говорил им: “Германия подняла свой меч на рассадник коварного вероломства” 44.

Эйнштейну удалось избежать ссор из-за отношения к войне со всеми тремя близкими коллегами, и он провел весну 1915 года, занимаясь с сыном Габера математикой 45. Но, когда коллеги подписали петицию в поддержку германского милитаризма, он был вынужден порвать с ними по политическим мотивам.

Петиция, опубликованная в октябре 1914 года, была озаглавлена “Обращение к культурному миру” и стала известной как “Манифест девяноста трех” по числу интеллектуалов, подписавших его. Без особой заботы о правде в нем отрицалось, что немецкая армия совершает нападения на гражданских лиц в Бельгии, и утверждалось, что война необходима. “Если бы не германский милитаризм, немецкая культура была бы стерта с лица земли, – утверждали авторы, – и мы как культурная нация – нация, которая дорожит наследием Гете, Бетховена и Канта, не менее священным, чем домашний очаг, – будем вести эту борьбу до самого конца” 46.

Не стало неожиданностью, что среди подписавшихся ученых оказался консервативный Филипп Ленард (впервые измеривший фотоэлектрический эффект), позже ставший бешеным антисемитом и ненавистником Эйнштейна. Расстраивало то, что Габер, Нернст, и Планк также подписали петицию. И как граждане, и как ученые они поддались естественному инстинкту идти в ногу с большинством сограждан. Эйнштейн же, напротив, часто демонстрировал свою склонность ходить не в ногу, что иногда давало ему преимущество и как ученому, и как гражданину.

В ответ на петицию обаятельный искатель приключений и врач Георг Фридрих Николаи, выходец из еврейской семьи (его настоящая фамилия – Левинштейн), бывший другом и Эльзы, и ее дочери Ильзы, с помощью Эйнштейна написал пацифистский манифест. Их “Обращение к европейцам” призывало рассматривать культуру как общечеловеческое достояние, не ограниченное рамками принадлежности одной нации. Авторы – Эйнштейн и Николаи – полемизировали с авторами “Манифеста девяноста трех”: “Они [авторы] заняли воинственную позицию, и националистические чувства не могут оправдать эту позицию, которая недостойна культурного, в прежнем понимании этого слова, человечества”.