Ицхак Адизес - Размышления о личном развитии

И последний аргумент – зародыш можно уничтожить, потому что он не является человеком, – вызывает у меня отвратительные аналогии: нацисты говорили то же самое о евреях, гомосексуалистах и цыганах.

На основании своих знаний о предсказуемом и универсальном процессе зарождения и развития организаций, в ходе которого они появляются на свет, растут, стареют и умирают, я считаю, что зародыш, вне всяких сомнений, является человеком, потому что его системы и подсистемы уже в момент зачатия содержат все конечные компоненты.

Например, здоровый стартап уже содержит все организационные компоненты будущей зрелой компании. Иначе, по умолчанию, это не здоровый стартап. Представьте себе бутон розы: уже при его «рождении» в нем содержатся компоненты взрослого цветка.

По моему опыту, это относится ко всем органическим системам и выходит за рамки физической подсистемы (которой, безусловно, является зародыш), но включает эмоциональную, интеллектуальную и духовную подсистемы. Все они присутствуют уже на стадии зарождения, возможно, в элементарном состоянии, но тем не менее. И вот почему я так считаю.

Всегда ли простое решение является верным?

Ребенок не начинает свое интеллектуальное развитие с нуля, когда начинает ходить в школу, правда? Иначе он не научился бы говорить и понимать речь. Все, кто проводит время с младенцами, знают, что с момента рождения ребенок активно воспринимает информацию от органов чувств. Другими словами, он учится.

Откуда нам знать, когда , на каком этапе ребенок начинает учиться? Может быть, он начинает задолго до рождения, еще в утробе матери.

Журнал New York Times 9 мая 2010 года сделал темой номера исследование, доказавшее, что младенцы могут отличать (и активно это делают) хорошее от плохого. «Признаки моральных оценок заметны… даже в первый год жизни. Очевидно, определенное понимание добра и зла – врожденное свойство», – пишет Пол Блум, автор статьи и профессор психологии Йельского университета.

Почему мы решили, что чувство моральной ответственности появляется только после рождения? У нас очень мало весомых данных о моральном и духовном развитии маленьких детей.

И если нравственное и духовное развитие служит критерием определения, является ли существо человеком, то не исключено, что б о льшая часть земного населения не прошла бы отбор.

Может, мы накинулись на нерожденных детей лишь потому, что их некому защитить?

Я признаю необходимость легального аборта в том случае, если жизнь матери или ребенка находится в опасности. Или в том случае, когда беременность наступила в результате изнасилования. Но я против легализации абортов во всех остальных случаях. У женщин есть выбор помимо абортов.

Я считаю, что беременные женщины, не желающие своих детей, должны получать полную медицинскую и психологическую помощь до родов, а то и некоторое время спустя. Затем ребенок должен быть передан на усыновление.

У нас нет права прерывать человеческую жизнь. Не мы ее создали. Мы не имеем права ее уничтожить.

Бог дает жизнь, и только Бог может ее забрать.

По той же причине я выступаю против смертной казни.

То, что решение является доступным и простым, не делает его верным.

Недавно на одной медицинской конференции, где я присутствовал, докладчики рассказывали о пользе витамина D3. Мы получаем данный витамин за счет воздействия солнечного света, поэтому жители северных регионов часто страдают от его нехватки. Если у вас недостаточно D3 в организме, могут возникнуть самые разные заболевания, в том числе рак.

Однако дерматологи предупреждают, что чрезмерное пребывание на солнце для нас опасно из-за серьезного риска заработать рак кожи. Поэтому мы все чаще пользуемся средствами защиты от солнечного излучения, и все больше людей страдают от нехватки D3.

Помню, моя мать любила старую сефардскую [25]поговорку, которая на средневековом языке ладино, принятом у нас дома, гласит: Todu que es demasiadu nu vale – в переводе: «Излишество вредно».

Объедаться любым продуктом, даже клубникой, вредно. Чересчур много любви ведет к ненависти, а чересчур много ненависти – к безумию.

Умеренность – вот решение. Если вы любите, нестрашно чувствовать некоторое недовольство (я бы не сказал «ненависть») по отношению к этому человеку. Посидите на солнце 15 минут ранним утром, чтобы получить дозу витамина D3. Необязательно загорать целый день, особенно около полудня, а то обгорите и заработаете рак кожи.

Всегда ли принцип «немного» правильный? Как насчет «немного» героина или кокаина? Ага! Значит, нам нужно новое правило: полное неприятие всего, что захватывает контроль над нами и порабощает нас; того, что вызывает привыкание. Ибо, привыкая к чему-то, мы теряем контроль над собой, а потеряв контроль, мы больше не можем следовать правилу умеренности.

Что сказать насчет секса? Вам встречались люди, страдающие болезненным пристрастием к сексу? Я не говорю про людей со здоровым уровнем либидо. Я говорю про настоящих рабов секса, которым требуется медицинская помощь. Их сексуальные органы кровоточат от переутомления. Это жалкие, больные и отчаявшиеся люди.

Плохо, когда получение слишком большого удовольствия становится привычкой.

Как много людей зависит от вредной для здоровья еды?

Я один из них. У меня, например, ушло много времени на то, чтобы осознать свои вредные привычки в отношении питания. Я пристрастился к хлебу и сыру. И к салями. К соли и маслу. К богатой углеводами пище. К обогащенному сахару. Когда что-нибудь такое попадается мне на глаза, я хочу это съесть. Обед без хлеба оставляет меня голодным, я нервничаю и не могу успокоиться, пока не найду и не съем кусок хлеба.

Очевидно, я потерял контроль над собой. Что-то сильнее моей воли управляет мною и играет в игры с моей головой, с моими мыслями. Это типичное поведение зависимого человека.

Я растолстел, оказался в группе риска по развитию диабета. Годами мое кровяное давление росло, а лекарства, которые я принимал, чтобы его снизить, разрушали мои почки. Все из-за вредной привычки.

Остановитесь и подумайте, к чему привязаны вы? К работе? Пище? Сексу? Алкоголю? Наркотикам? Физическим тренировкам? Курению?

Обратите внимание: предмет нашего пристрастия не кажется нам плохим. Напротив, он доставляет нам удовольствие. Иначе привыкание не возникло бы. (Кто зависит от бамии [26], например?) Проблема состоит в том, что, несмотря на получаемое удовольствие, объект плохой привычки для нас вреден.

На протяжении тысяч лет мы полагались на принцип: все, что доставляет нам удовольствие, скорее всего полезно. Если продукт невкусный, он плох . Так обстояли дела в эпоху дефицита – во времена, когда мир был гораздо проще, чем сейчас.