Грег Фаррелл - Крах Титанов: История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства

Через неделю после разговора с Ридом Тейн позвонил своему коллеге – выпускнику MIT для обсуждения условий работы на бирже. Прошло немного времени, прежде чем он принял это предложение. В январе 2004 года Тейн стал генеральным директором Нью-Йоркской фондовой биржи с зарплатой 4 миллиона долларов в год, крупица по сравнению с компенсационным пакетом Грассо и 20 % от тех 20 миллионов, что он заработал в прошлом году в Goldman Sachs.

Когда Тейн открыл первое собрание руководящего комитета NYSE, его встретила гробовая тишина. Он спросил о некоторых сложных проблемах, стоявших перед биржей, и встретил пустые или испуганные взгляды.

– Ну, тогда я думаю, что все в порядке, – произнес он серьезным тоном, что помогло изменить атмосферу собрания.

Скоро стало понятно, что он попал в организацию, в которой доминировал один человек – генеральный директор, правивший NYSE как король-солнце или диктатор в тоталитарном государстве. Ричард Грассо поставил себя в центре организации, в которой работало около 4000 человек, а руководители компании и слова против сказать не смели – они потакали всем его желаниям и капризам.

Мелочность стиля управления Грассо стала еще более очевидной несколько дней спустя, когда один из подчиненных пришел в кабинет к Тейну и передал ему синий листок бумаги.

– Что это? – спросил Тейн.

– Требуется ваша подпись, – ответил сотрудник, пояснив, что один менеджер среднего звена хочет нанять себе секретаря.

– Зачем вы мне это принесли? – продолжал Тейн.

Подчиненный объяснил, что Дик Грассо подписывал каждое назначение на бирже.

– Это смешно, – сказал Тейн. – Если кто-то хочет нанять секретаря, то он может просто взять и сделать это.

Несмотря на отсутствие инициативы или самостоятельности среди топ-менеджеров NYSE, Тейн определил несколько ключевых фигур, которых хотел оставить на своих местах, и стал придирчиво набирать сотрудников из Goldman Sachs и других мест для формирования собственной команды управленцев. Среди них была и Маргарет Татуайлер, у которой были прочные связи с республиканской партией в Вашингтоне. При нем она возглавила корпоративные коммуникации.

Татуайлер работала у Джеймса Бейкера в его бытность руководителем администрации президента Рейгана, а впоследствии министром финансов. Когда Бейкер стал госсекретарем при президенте Джордже Буше-старшем, Татуайлер последовала за ним. Десять лет спустя Джордж Буш-младший назначил ее послом в Марокко.

Когда Тейн занял пост генерального директора, ни у кого не вызывало сомнений, что биржа находится в кризисе, но у Тейна не было плана действий или стратегии оздоровления и совершенствования организации. В первые несколько месяцев он занимался тем, что его помощники назвали слушанием. Встречался с индивидуальными членами биржи, на которых он работал, а также с другими участниками работы «Большого табло» – компаниями, которые продавали свои акции на бирже, и крупными институциональными клиентами, занимавшимися куплей и продажей своих акций через NYSE.

Вскоре Тейн понял, что биржа не сможет поддерживать прежний способ ведения дел и оставаться конкурентоспособной в мире, где Нью-Йорк больше не был единственным центром рынка капиталов. Ей придется привлекать технологии и заниматься слияниями или поглощениями других бирж, чтобы расширить свою деятельность.

Привлечение технологий потребует затрат. Большая часть сделок на Нью-Йоркской фондовой бирже проводилась путем использования выкриков и жестов или открытых торгов – системы, организованной вокруг маркетмейкеров (market makers), которых на разных биржах называют также «специалистами». Тейн приложил немало усилий, чтобы те доверились ему и поделились своими проблемами. Он сказал им, что в перспективе планирует переход компании на систему электронных торгов, что угрожало их существованию, но он настаивал на том, что хочет работать с ними, а не против них.

Многие специалисты биржи, контролировавшие значительную часть сделок с акциями посредством открытых торгов, с недоверием относились к Тейну из-за того, что он раньше работал в Goldman Sachs. Эта компания, как и большинство крупных банков на Уолл-стрит, предпочла бы, чтобы NYSE полностью перешла на систему электронных торгов, где крупные пакеты акции могли бы мгновенно продаваться и покупаться.

Для этих крупных банков существующая система специалистов казалась архаичной и чреватой проблемами и конфликтами. Если, например, крупный институциональный инвестор, такой как Fidelity – гигантский взаимный фонд, захотел бы продать огромный пакет акций какой-нибудь компании, например 500 000 акций General Electric, то проведение сделки с помощью аукциониста могло неверно повлиять на цену сделки.

Аукционист, или специалист, знал бы, что Fidelity продает большой пакет акций, а трейдеры, которые обычно покупают и продают акции General Electric, могли бы быстро прикинуть что к чему и продать свои акции прежде, чем Fidelity смогла бы продать весь пакет, тем самым понизив стоимость акций, пока взаимный фонд попытался бы провести сделку.

Электронная торговля позволяла увеличить скорость и учитывала возможность уловок

На электронной бирже, такой как NASDAQ, Fidelity могла бы найти крупного покупателя для 500 000 акций по договорной цене – не такой высокой, как при продаже на открытом рынке, но достаточной, чтобы оправдать сделку при умеренном снижении цены. Электронная торговля позволяла увеличить скорость и учитывала возможность уловок.

Одной из проблем, подорвавших положение Грассо на бирже, стало проведение регулирующими органами расследования в отношении практики ведения торгов самими специалистами. Будучи маркетмейкерами, обязанностью специалистов является вмешательство – покупка и продажа определенного количества акций, когда рынок останавливается, чтобы обеспечить нормальное повышение и понижение цен.

Годами институциональные инвесторы подозревали, что эти специалисты, которым было разрешено заниматься встречной торговлей, использовали выгоды своего положения, чтобы наживаться за счет клиентов, вмешиваясь в сделки. Например, инвестор, желающий купить акции IBM, размещает заказ, который перенаправляется специалисту. Если последняя цена этих акций составляла 102,52 доллара за акцию, то специалист может вклиниться в сделку – купить акции по этой цене и тут же продать покупателю по 102,54 доллара за акцию. Таким образом, специалист имеет с этой сделки по два цента с каждой акции, а инвестор и не подозревает о том, что был вынужден переплачивать, хоть и немного, за акции IBM.

« Институциональные инвесторы подозревали, что специалисты, которым было разрешено заниматься встречной торговлей, использовали выгоды своего положения, чтобы наживаться за счет клиентов, вмешиваясь в сделки »