Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

Эту же причину указал и Том Уорд, 19-летний бородатый картезианец в футболке с надписью Jim Beam, который только что поступил в Пембрук-колледж, Оксфорд. «Я хотел работать с большей отдачей, и Блэр сделал это возможным для человека со средним школьным образованием», – говорит он. В этот момент Уорда прерывает Джон Мактернан, мой чичероне в мире Лейбористской партии Далиджа.

Мактернан – искушенный шотландец. Он возглавлял дискуссионное объединение в Эдинбургском университете и теперь стал большой шишкой в местной партии. Он хочет убедиться, что я понял суть сказанного. «Это, – восклицает он с волнением ученого, демонстрирующего посетителю первый циклотрон в мире, – новый лейборист! Все дело в Тони Блэре, – продолжает он. – Он первый политический лидер в Британии после Маргарет Тэтчер, чьи особые социальные ценности могут изменить образ нашей жизни».

Смелое утверждение. Надо признать, что если бы не г-жа Тэтчер, то многие вообще бы не интересовались британской политикой. Перестроит ли Блэр политическую жизнь подобным образом? Я спросил об этом одного молодого улыбчивого парня лет тридцати в бежевой кожаной куртке. Его зовут Джон Бам. Он учился в «той же школе, что и сын г-жи Тэтчер (Хэрроу)», перед тем как поступить на факультет классических языков в Королевском колледже в Лондоне. Г-н Мактернан пояснил мне, что «новый лейборист представляет собой интересную смесь происхождений».

Но Бам, кажется, вступил в партию не столько из восхищения Тони Блэром, сколько из уважения к памяти Джона Смита, которого он описал как «самого великого премьер-министра, который когда-либо у нас был». Конечно, Бам в восторге от Блэра. Но было бы преувеличением сказать, что идеология Блэра вызывает у него энтузиазм. «Считают, что он мог бы выражаться поточнее», – говорит он, имея в виду, например, что Блэр мог бы доходчиво объяснить, что он намерен делать с приватизированными отраслями промышленности. Но другие новые члены партии признают, что им вообще-то непонятно, что их лидер представляет собой на самом деле.

«Я так до сих пор и не знаю его», – говорит Йэн Ричардсон, 72-летний бывший журналист из The Birmingham Post в шерстяном галстуке и крепких коричневых ботинках. Ричардсон уже изрядно подрейфовал по политической карте. В 1930-х он чуть не стал коммунистом. В 1950-х дважды голосовал за тори и один раз, к его стыду, за г-жу Тэтчер. Но себя он описывает как «лейбориста по темпераменту». Тем не менее и он вроде бы не ждет чего-то конкретного от Блэра.

Скорее, его заводит ненависть к тори. О ненависти надо было сказать раньше. Здесь она почти повсеместна. «Я бы их всех перестрелял», – говорит Ричардсон, имея в виду всех министров тори. Он зол, когда видит, как уничтожают государственную службу здравоохранения. «У меня ребенок – инвалид, и мне 72, – говорит он хорошо поставленным голосом. – Если у меня усилится синдром Альцгеймера, то впору продавать свой дом. Куда уходят деньги за нефть и газ?» – вопрошает он, и вокруг раздаются возгласы поддержки.

Когда я был вынужден напомнить, подобно одному незадачливому кандидату от партии тори, что экономика выходит из кризиса, безработица сокращается, идет трехпроцентный рост, продается много прекрасных дешевых домов, на меня накинулась Юдит Фиттон, женщина в синем джинсовом платье. Она была первой флейтой в английском национальном оркестре, и у нее двое взрослых детей. «То есть, по-вашему, у меня должно быть все в порядке, так?» – спрашивает она. – Вы понятия не имеете, что такое приобрести жилье».

Седой, в белом свитере куратор Музея реки и гребного спорта в Хенли-на-Темзе тоже «зол». У Криса Додда плохое настроение, потому что комитет «Тысячелетие» [43]не захотел дать денег на его проект.

– Это все некомпетентность и их неспособность не совать свой нос, куда не следует, – говорит Уильям Миллинчип, другой бывший журналист.

– Бездомные нищие ассоциируются у вас с третьим миром, – говорит Дженни Уик, миловидная 60-летняя женщина, которая торопится в бассейн.

– Что меня злит больше всего, – говорит Додд, – так это то, что нельзя верить ни одному слову правительства.

– У моей 80-летней тетушки в Галифаксе нет воды, – говорит Дженни.

Ничего оригинального в этих высказываниях нет, обычная вспышка гнева леваков из среднего класса, направленная против правительства. Сегодня вечером все эти люди, возможно, съехались сюда из более роскошного района Далиджа Раскина, застроенного двухквартирными особняками эдвардианской эпохи. По словам Тессы Джоуэлл, в ее ассоциацию недавно вступили бывший посол Британии в Боготе и заместитель редактора Sunday Express . Это достойные, неравнодушные люди, которые решили, что могут помочь своему коллеге и, возможно, самим себе, если приведут лейбористов к власти.

Это не значит, что раньше они были нормальными тори или что г-н Мейджор нуждается в полностью отчаявшихся людях. Хотя пополнение рядов лейбористов идет успешно, но на данный момент партия всего лишь приближается к уровню членства 1983 года. И по крайней мере треть всех новичков составляют те, кого в штаб-квартире Блэра зовут «отставными социал-демократами». Общее у этих людей в Далидже, как мне кажется, то, что они – сердитые центристы, которые отказались от идеи партии центра и обнаружили, что членство в Лейбористской партии перестало быть социально неудобным. Почти все они в свое время голосовали за социал-демократов или либералов.

Для тори, конечно, это плохая новость. Но еще хуже эта новость, конечно, для г-на Эшдауна [44]. «В этом сила нового состава лейбористской партии», – поясняет Мактернан. – Мы возвращаемся в наш истинный дом». Если г-н Блэр захочет превратить свою партию в социал-демократическую партию Марка II, он получит от этих людей всемерную поддержку.

На одном из этапов даже колонка редактора The Daily Telegraph, казалось, почти уступила.

Энтони Чарльз Линтон Блэр – привлекательный политик, который недавно произнес взвешенную и уверенную речь, временами переходя на язык страстного проповедника – звезды из религиозного рок-мюзикла. Многие, наверное, были рады слышать речь политика такой нравственной мощи, даже если у них и вызвало раздражение заявление г-на Блэра, что социалисты имеют монополию на мораль. Как и большинство речей лидера лейбористов, данная проповедь предназначалась непосредственно недовольному среднему классу. Такую речь мог бы произнести и консерватор – сторонник единой нации.

Г-н Блэр обязался, например, увеличить численность дежурных полицейских. И он постарался понравиться традиционным консерваторам, высказав предположение, что сексуальная революция привела к уязвимости и духовному смятению. Остальных скаргиллитов [45], присутствующих в зале в Брайтоне, он предупредил, что «Новые лейбористы» – это партия патриотизма и национального единства, а не классовой борьбы от лица международного пролетариата. В своей умной и изощренной речи Блэр соперничал скорее с последним лидером лейбористов, чем с Дизраэли [46]и Джоном Ф. Кеннеди.