Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

В прежние времена детей тут же наказали бы тем или иным образом. Они вели себя постыдно и оскорбительно в общественном месте с такой известной личностью, как лорд Филипс. Когда малые дети нагрубили пророку Елисею, сказав: «Иди, плешивый» [5], Бог ниспослал на них медведей, которые сожрали их.

Но в наши дни дети знают, что им за их отвратительное поведение практически ничего не будет, так что лорд Филипс решил прикусить язык и пошел в аптеку Boots, чтобы кое-что прикупить, а велосипед оставил снаружи.

В этот момент один из пацанов – который никак не мог смириться с тем, что какой-то дядька ему сделал замечание, – опрокинул велосипед лорда. И когда лорд Филипс вышел из аптеки и увидел, как его велосипед с грохотом валится на землю, а дети врассыпную убегают, перед ним возникла дилемма.

Уличная мудрость современной Британии подсказывает: не встречаться с ними глазами, поднять велосипед, сделать вид, что ничего не случилось, и уезжать подальше. Потому что не известно, что у этих юных головорезов в карманах. Может, ножичек, который тебе воткнут под ребро.

Это мог быть даже пистолет. Большинство из нас тут же решили бы, что не стоит разбираться, и молча проглотили бы обиду. Но лорд Филипс не из того теста. Он бросился в погоню. Поймал пацана. Схватил его за свитер. Конечно, он его не отшлепал, не стал драть ему уши или применять другие способы воздействия начала XX века. Он же гуманный человек.

Лорд попросил прохожего вызвать полицию, а подростку сказал: «Если ты думаешь, что можешь вести себя подобным образом, то сильно ошибаешься». На что пацан, с отличными пониманием изменившихся отношений между детьми и взрослыми, заявил ему: «Это мы еще посмотрим».

А когда прибыла полиция, как вы думаете, чью сторону приняли полицейские? Они даже не отругали подростков, но предупредили лорда Филипса, что он поступил неправильно, взяв на себя властные полномочия. Пресс-секретарь полиции сказала: «Члены общества должны всегда помнить о собственной безопасности, и мы советуем вызывать полицию немедленно». И от этого у меня закипает кровь.

Получается, что, если взрослый человек хочет оспорить право молодого хулигана вести себя неподобающим образом, он не только идет на риск, но и выражает неодобрение силам правопорядка.

Вывод: властью на улицах обладают только два фигуранта – хулиганы и копы. Все остальные должны просто тихо передвигаться, прятать глаза в надежде, что кто-то другой вызовет полицию: что, возможно, и правильно, если есть уверенность, что полиция приедет и полицейских окажется достаточно много, чтобы справиться с любыми формами антиобщественного поведения.

Посмотрите перечень действий, классифицируемых как антиобщественные, и вы увидите ошеломительный список, который включает то, что мы с вами считаем правонарушениями – прямыми уголовными преступлениями: угон автомобиля с целью покататься, воровство вещей из машин, употребление наркотиков, разрушение телефонных будок. Почему их свели в одну группу с такими нарушениями, как включение громкой музыки, не одетый намордник на собаку или игра в футбол в неподходящем месте?

Нам что, вызывать полицию каждый раз, когда мы слышим, как кто-то громко ругается или рисует граффити? Ответ прост. Мы вызываем полицию, потому что неодобрение больше не работает и по очень обоснованным причинам мы уже не хотим вмешиваться сами.

Мы не восстановим вежливость на наших улицах, пока не поймем, что нам – всем вместе – нужно набраться мужества и восстановить наши прерогативы взрослых.

Да, нам нужно больше патрульных полицейских, а не тех, которые сидят и заполняют разные бумажки. Да, нам нужно быть уверенными в том, что такие хулиганы понесут заслуженное наказание. Но можно наводнить улицы полицейскими и забить тюрьмы арестованными, как в Америке, но фундаментальная проблема останется нерешенной: дети потеряли уважение к взрослым и знают, что взрослые не будут отвоевывать его назад.

Поодиночке нам этого не сделать. Что толку, если протестуют лишь некоторые из нас: как показывают многие последние убийства, герой, рискнувший сопротивляться, становится жертвой.

Нам необходимо работать всем вместе и воспользоваться тем, что добропорядочных, мирных, законопослушных граждан намного больше, чем хулиганов. Нам необходимо восстановить власть этого большинства на улицах, вплоть до верхних ярусов автобусов, и когда кто-нибудь, как лорд Филипс, проявит достаточную храбрость и покажет пример, полиция должна его похвалить, а не укорять.

Как сказал он сам: «Нельзя все предоставлять полиции, потому что она не всегда рядом. Нельзя проходить мимо в надежде, что все образуется». Он прав, но его понимание проблемы бесполезно, если он останется в одиночестве.

«Но что мы можем сделать? – простонал мужчина в конце моего воззвания. – Что тут сделаешь, если все повально хотят стать Дэвидами?»

Я понимал, о чем он говорит. Нас всех возмущает отставание мальчишек в школе. Мы тратим миллионы, пытаясь убедить подростков, что они должны настраивать себя на учебу в университете. Мы делаем робкие попытки социальной инженерии, ущемляя интересы детей из семей родителей с высшим образованием. Но, несмотря на все наши усилия, лишь 13,1 % детей из районов с социально пассивным населением пытаются поступать в высшие учебные заведения – по сравнению с 43 % по стране в целом.

Дело не только в том, что они не очень стремятся учиться в университете; в некоторых случаях они просто считают, что не мужское это дело. Особенно если, как пояснил мой собеседник, «они смотрят на Дэвида Бекхэма, видят, что он зарабатывает десятки тысяч в неделю, и думают: а зачем учиться?»

Они считают, что могут носить дорогую одежду, ездить на «порше», иметь роскошную резиденцию в Чешире. И конечно, ничего у них не получится. А если получится, то у какого-нибудь одаренного полубога, одного на 10 млн.

Со временем понемногу их фантазии рассеиваются, они понимают, что их образовательные возможности потрачены впустую, и они начинают, как знать, потихоньку дрейфовать в сторону проблемы номер один в нашей стране.

Они пополняют многочисленные и постоянно растущие ряды отбракованных белых парней; тех парней, которых на экзаменах обошли девчонки. В глазах девушек, которые сейчас составляют 59 % выпускников университетов, брачные перспективы таких ребят выглядят еще более ничтожными. И не удивительно, что так много ребят из этой группы становятся преступниками, а разрыв между бедными и богатыми, согласно последним данным Института финансовых исследований, увеличивается.