Майк Тайсон - Беспощадная истина

У Уолли сложилось впечатление, что его разыгрывают. Ольга и Стефани словно зачитывали один и тот же сценарий. В конечном итоге Рут Безжалостная пригласила его к себе в «офис». Уолли пошел. Было темно и жутко, как на колдовском шабаше. Даже стены были темными. Уинстон, их адвокат и верный пес, тоже был там, и он запретил Уолли записывать что-либо на пленку. Но этот чувак был ловким малым, настоящим хитрым лисом. Он незаметно включил магнитофон, спрятанный в кармане. Рут сказала, что она решила предать все это гласности в связи с деятельностью Кейтона. Она бы хотела, чтобы я понял деловую суть вопроса: необходимо, чтобы Робин, наши дети и я были обеспечены средствами к существованию.

– Ведь я на самом деле полюбила Майка, – сообщила она Уолли. – Несомненно, что он также любит Робин и меня.

Однако, как она утверждала, Кейтон настроил против нее прессу. Кроме того, она получала телефонные звонки с угрозами смерти и непристойными предложениями. Она продолжала в этом духе в течение часа. А затем, ко всеобщему удивлению («Сюрприз! Сюрприз!»), в офисе на шабаше появилась Робин.

– Ой, ма, а я и не знала, что у вас мероприятие. – Чувства переполняли ее. – Я и не знала, что здесь пресса!

Через несколько секунд Робин уже плакала. Да, рыдала она, Майк ударил меня.

– Так это правда? – спросил Уолли.

– Вы не должны ссылаться на меня, это не для записи, – подчеркнула Робин.

Затем, однако, она сказала: «Майк сильно изменился в течение года и пяти месяцев моего знакомства с ним. Я действительно, чувствую, что Майкл НЕ БЫЛ СОЦИАЛИЗИРОВАН. Ему только двадцать один, он молодой парень двадцати одного года».

На следующий день Уолли позвонил мне в Атлантик-Сити, где я тренировался, чтобы узнать мою реакцию на историю, изложенную моей женой и тещей. Он оставил сообщение, и я перезвонил ему.

– Что случилось? Что-нибудь срочное? У меня проблемы? Я в беде?

Я выслушал рассказ Уолли об обвинениях в мой адрес в физическом насилии над Рут и Робин. Конечно же, я отрицал всю эту фигню. Он спросил меня, как я себя чувствую в связи с откровениями членов моей семьи.

– Я чувствую себя великолепно. Вы сейчас открыли мне глаза на многие вещи. Если ты не можешь сказать ничего плохого о человеке, назови его засранцем, а потом скажи, что ты его любишь. В принципе, они рассказали о том, что я никуда не гожусь. Мне это непонятно. Возможно, они не воспринимают меня как мужчину. Понимаете, что я имею в виду? Возможно, я для них не вполне мужчина. Я как-нибудь переживу это. Я всегда найду способ, как пережить это.

Кроме того, Робин пошла на пятичасовую программу новостей местного нью-йоркского телеканала и заявила там, что она обнаружила исчезновение с моих счетов двадцати миллионов долларов. Она также выступила с утверждением, что за ее матерью следили частные детективы и что Кейтон предложил Клементсу пятьдесят «кусков», чтобы помочь нам оформить развод. В завершение она произнесла совершенно невероятную фразу: «И организовал все это Майкл».

Что же, б… дь, мне оставалось делать? Это были грязные, низкие мерзавки. Я думаю, что, помимо моих денег, они обожали еще самих себя и хотели выглядеть значительнее, чем они были на самом деле. Они хотели быть лицом товара, то есть меня.

Статья Уолли должна была занять первую полосу в воскресной газете, а в субботу эти две женщины появились в моем тренировочном лагере. Они не хотели, чтобы я прочитал эти байки прежде, чем они подготовят меня. Они заявили, что их слова исказили. И чмо поверило им.

– Через десять лет Билла уже не станет, он умрет, а я все еще буду со своей женой, – сказал я прессе. – Он пытается сбить нас с толку, представить все в таком виде, будто я не могу контролировать свою жену и будто бы она авантюристка, вышедшая замуж по расчету.

Робин была там и не преминула вставить свои пять копеек:

– Нашу семью пытаются разрушить. Вместо того чтобы интересоваться состоянием дел Майка, некоторые распространяются насчет того, с кем я спала. Это день, когда мы приняли решение относительно Кейтона.

– Он змей, предатель, вероломный и безжалостный, – сказал я.

– С Биллом покончено, – поклялась Робин.

Между тем Рут Безжалостная была процитирована в другой статье: «Я ему заменяю мать, а не менеджера. Я – связующее звено, которое скрепляет мою семью. Если я упаду, то вся семья распадется».

Они были помешанными шлюшками. Между тем Дон скрывался за кулисами, ожидая, чтобы женщины сделали тяжелую работу по устранению Кейтона. А затем уже и сам он мог напасть стервятником. Он сам сказал мне, что женщины настолько самонадеянны, что сами подготовят почву для него. Пока все это происходило, Хосе Торрес также пытался вползти на сцену и поруководить мной. Я действительно был курицей, несущей золотые яйца. Михаэль Фукс из телекомпании HBO назвал меня «кассовым аппаратом в спортивных трусах». В газете «Нью-Йорк пост» я осмеял идею Хосе руководить мной, поэтому он, уволившись, заключил контракт с медиаконцерном «Тайм Уорнер» на написание книги. Он получил аванс 350 000 долларов, что было по тем временам большими деньгами. Четырьмя годами ранее Хосе обещал Касу написать книгу о том, как я превращаюсь в чемпиона. Предполагалось, что Хосе поделит деньги за книгу с Камиллой, но теперь он продавал эту книгу издателю как мою авторизованную биографию.

– Я ненавижу их всех: писателей, промоутеров, менеджеров, кабельное телевидение – всех. Они положили х… й на меня, на мою жену, на моего тренера, на мою тещу, на мою мачеху, на моего сводного брата, на моих голубей, они на все насрали. Их ничего не интересует, кроме доллара, поэтому я не желаю ничего слышать о них. Утверждать, что мы друзья, – это дерьмо, я не хочу никаких таких друзей, нет такой вещи, как личные дружеские отношения. Я могу все бросить, уйти на улицу и продолжать драться, мне не нужен никто, чтобы руководить мной. Для настоящего этапа это уже слишком поздно, я достиг достаточно высокого уровня. Мне нужен лишь тренер. Я уйду на улицу и буду зарабатывать миллион долларов за уличные бои.

Боже, я потерял самообладание, я совсем заплутал. Я говорил о переезде в Монако, в любое место подальше отсюда, где меня бы с радостью приняли. Я давал интервью Джерри Изенбергу, журналисту-ветерану из нью-аркской газеты «Стар-Леджер» . Он увидел, в каком я бедственном состоянии, и спросил меня, о чем я размышляю во время утренних пробежек.

– Я размышляю о Касе и некоторых вещах, о которых он мне рассказал, и о том, насколько он был прав по поводу этих вещей. И о том, что его здесь больше нет, чтобы помочь мне. И о некоторых других вещах. И я понимаю, насколько веселее было раньше. В то время не вели речь только о деньгах. Мы все были как одна семья. Мы все были вместе, но затем он внезапно умер, и все стало упираться только в деньги. Деньги, деньги, деньги. А мне не с кем поговорить.