Дональд Рейфилд - Жизнь Антона Чехова

Но вскоре Клеопатра, как и Наталья, была покинута ради более изысканного общества. Влекомый злорадным любопытством, Антон 4 января побывал на бенефисе Лидии Яворской – она играла в «Принцессе Грезе», переведенной специально для нее Татьяной Щепкиной-Куперник. Это было последнее Татьянино подношение: Яворская, теперь обрученная с князем В. Барятинским, желала перечеркнуть свое лесбийское прошлое. Пообедав в компании удрученного болезнями Григоровича, Антон сходил с Сувориным в театр. На следующий вечер он рассердил Сазонову, заявив, что Яворская в образе принцессы Грезы похожа на прачку, которая обвила себя гирляндами цветов. Досталось и Татьяне: «У нее только 25 слов. Упоенье, моленье, трепет, лепет, слезы, грезы. И она с этими словами пишет чудные стихи».

Блеснув остроумием перед барышнями, Чехов отправился в ресторан с Потапенко, Амфитеатровым и Маминым-Сибиряком. Суворин не смог присоединиться к ним, на что Антон ответил с сожалением: «А вы отличный товарищ. Вы за всех платите». Суворин чувствовал, что Чехов от него отдаляется, – иные же считали, что Антон заражает его своим либерализмом и разобщает с нововременцами. Секретарь редакции Б. Гей сказал как-то Чехову с негодованием: «Зачем это вы вооружаете старика против Буренина?» Чтобы не нарываться на дальнейшие конфликты, Антон поехал в Царское Село обедать с Маминым-Сибиряком.

В обществе Мамина, нового приятеля, Антон чувствовал себя прекрасно. Но критические выпады в адрес актеров не добавили ему друзей в театральном мире. Лишь Яворская оставила их без внимания. Весь январь она писала ему нежные записочки и встречалась с ним за чаем у Суворина и наедине. К тому времени она оставила театр Корша, а также его постель и теперь старалась угодить петербургским театралам. Однако поперек дороги у нее стоял Суворин, которому претила ее лживость и алчность, хотя того факта, что своей сомнительной репутацией она вызывает у публики повышенный интерес, не мог отрицать ни один театральный антрепренер. Первое столкновение произошло 11 января. Яворская не явилась на репетицию пьесы, автором которой была Сазонова. Суворина по этому поводу подняли с постели. Дрожа от ярости, он взялся писать ей записку, но не смог найти нужных слов. Тогда Антон стал диктовать ему нечто примирительное: «Вы обидите автора и товарищей, если не приедете». Сазонова письмо забраковала и продолжила сама: «Пьеса должна идти завтра. Прошу Вас заняться ролью и завтра в 11 часов пожаловать на репетицию». Премьеру пьесы отменять не пришлось. Сазонова простила Антону его малодушие по отношению к Яворской: «Чехов хвалит мне пьесу. Я так тронута, что готова броситься ему на шею» [339].

Антону надо было возвращаться в Мелихово: на 22 января была назначена свадьба Миши с Ольгой Владыкиной, и его отсутствие было бы воспринято как оскорбление. Наталья, по слонам Александра, полагала, что Антон «внезапно уехал либо от женщин, либо к женщинам». Чехов действительно старался не попасться на глаза Лидии Авиловой, к которой он внезапно потерял интерес, но в Москве никто из женщин его не ждал.

В Мелихове его с нетерпением дожидался брат Георгий, который привез из Таганрога сантуринского вина и маринованных мидий, чтобы отпраздновать Антонов тридцать шестой день рождения. Роман, чеховский строптивый работник, к обеду подстрелил зайца. В отсутствие Антона стычки слуг с господами возобновлялись, и Павел Егорович фиксировал их в дневнике. Так, 4 января Роман «учинил скандал», а б января работника Ивана уволили за пьянство. Вместо него наняли Александра Кретова, который кончил тем, что соблазнил горничную. Хорошие новости состояли в том, что отелилась рыжая корова, а в Лопасне открыли и освятили почтовое отделение. Теперь с Божьего благословения гости могли к сроку предупреждать хозяев о приезде. Тетя Марфа попыталась пошутить в письме Антону: «Поздравляю тебя с Новым годом, с новым счастьем, с новой невестой. Я тебе уже нашла невесту, 50 тысяч приданого» [340].

Свой день рождения Антон провел в хлеву, помогая разродиться рябой корове; на улице было 25 градусов мороза. На следующий день он поехал проводить до Москвы кузена Георгия, а Лидии Авиловой послал письмо с извинениями и обещанием повидаться с ней в следующий приезд в Петербург. В столице без Антона скучали. Суворин, по словам Александра, был настолько мрачен, что к нему никто не решался подойти; он даже поссорился со своими закадычными друзьями – ядовитым Бурениным и ловкачом Сыромятниковым. Жену Александра Антон обидел тем, что не оценил ее стряпни, мало уделил ей времени и не подарил обещанного щенка. Александр намеревался отправить Наталью в Москву продавать книги и уверял Антона, что его нечестивая жена не осквернит своим присутствием свадьбы Миши: «Она у меня – трус и едва ли решится совершить поездку solo от Лопасни до Мелихова».

Потапенко от присутствия на торжестве решил отказаться и писал из Москвы Антону: «Имел я намерение приехать в Мелихово, но предстоящая там свадьба становится мне поперек дороги. Я уверен, что это торжественное событие принесет Михаилу Павловичу maximum счастья, какой только доступен человеку на земле, и заранее воздаю хвалу избраннице его сердца, но, сам не обладая этим maximum’ом, я стараюсь избегать этих зрелищ. <���…> Приезжай сюда, Антонио, ибо мне хочется тебя видеть. Алексей Сергеевич прислал на вокзал мне записку, в которой просит привезти тебя в Петербург. <���…> Я уезжаю непременно в четверг» [341].

Венчали Мишу и Ольгу в церкви села Васькино. Со стороны невесты на свадьбу приехал лишь Ольгин брат. Семейное празднество не развеяло скуки, и, покинув занесенное снегами Мелихово, Антон поехал в Москву на встречу с Потапенко, а затем на три недели в Петербург.

В этот приезд Антон остановился у Суворина в Эртелевом переулке, и тот заразил его своей хандрой. Встретив Чехова, Суворин 27 января отправился с ним в долгую прогулку по Петербургу и по дороге вспоминал свой молодой задор и яркий успех своей нигилистической книги «Всякие». Антон спросил его: «Отчего бы вам не подарить мне эту книгу?» – на что Суворин ответил, что давным-давно все роздал. По дороге им встретился букинистический магазин, и, заглянув в него, Суворин обнаружил экземпляр «Всяких», подаренный им адвокату, который защищал его в суде. Надписав том, Суворин подарил его Чехову.

Сазонова, побывав на спектакле, в котором играла ее дочь, записала 2 февраля в дневнике: «Любочка бледна, неинтересна, платье со сцены не хорошо, пьеса не имеет успеха. Николай, ожидавший чего-то блистательного, сидит сам не свой. Каждый промах дочери ему нож в сердце». В театре были и Суворин с Чеховым. Сазоновой показалось, что Антона что-то гнетет, и объяснение этому она попыталась найти в рассказе «Ариадна», приписав автору состояние рабской зависимости от женщины, которое испытывает его герой: «Должно быть, какая-нибудь жестокая женщина насолила ему, а он, чтобы облегчить душу, описал ее».