Саймон Монтефиоре - Молодой Сталин

Камо заметил, что в противоположную сторону несется полицейская карета. В ней сидел А. Г. Балабанский, заместитель начальника полиции. “Деньги в безопасности! Скорее на площадь!” – закричал Камо. Балабанский пустился на площадь. Только на другой день он понял свою ошибку. Тогда он покончил с собой.

Камо отправился прямиком на 2-ю Гончарную улицу и въехал во двор столярной мастерской позади дома пожилой женщины по имени Варвара Бочоридзе (Бабе). Здесь Сталин провел много вечеров в гостях у ее сына Михо. Здесь и планировалось ограбление. Этот адрес отлично знала местная полиция, но бандиты подкупили по крайней мере одного жандармского офицера, капитана Зубова, – впоследствии его обвинили во взяточничестве и даже в укрывательстве награбленного. Смертельно уставший Камо отнес в дом деньги, скинул военную форму и вылил на разгоряченную голову ведро воды.

Слух о сталинском “спектакле” разнесся по всему миру. В Лондоне заголовок “Дейли миррор” гласил: “Град бомб: революционеры сеют хаос и разрушение посреди толпы народа” – “Сегодня одна за другой были брошены около десяти бомб на заполненной людьми площади в центре города. Бомбы разорвались с ужасающей силой, многие убиты…” “Таймс” написала просто: “Тифлисская бомбардировка”; парижская “Тан” была еще лаконичнее: “Катастрофа!”

Тифлис был в смятении. Обычно добродушный наместник на Кавказе, граф Воронцов-Дашков, произносил тирады о “дерзости террористов”. “Городские власти и армия мобилизованы, – писала “Исари”. – Полиция и добровольцы прочесывают город. Многие арестованы”. Санкт-Петербург пришел в ярость. Службам безопасности было велено разыскать деньги и грабителей. Расследование возглавил специально отряженный сыщик с командой помощников. Дороги были перекрыты, Эриванская площадь оцеплена, казаки и жандармы отлавливали обычных подозреваемых. Все осведомители, все двойные агенты были мобилизованы на розыск информации и аккуратно приносили самые разные версии, ни одна из которых не имела отношения к настоящим виновникам.

В фаэтоне осталось 20 000 рублей. Выживший возница, решивший, что ему повезло, прикарманил еще 9500 рублей, но потом его с ними арестовали; о банде Сталина и Камо он ничего не знал. Какая-то лепетавшая вздор женщина заявила, что была среди грабителей, но выяснилось, что она помешанная.

Никто не знал, сколько действовало преступников: свидетелям казалось, что бандитов, бросавших бомбы с крыш, если не со Святой горы, было до пятидесяти. Никто не видел, как Камо забрал банкноты. По всей России агенты охранки слышали рассказы о том, что ограбление устроило само государство, или польские социалисты, или ростовские анархисты, или армянские дашнаки, или эсеры.

Ни одного бандита не поймали. Даже Куприашвили пришел в себя как раз вовремя, чтобы удрать. Во время всеобщей паники преступники разбежались во все стороны и скрылись в толпе. Один из них, Элисо Ломинадзе, прикрывавший угол вместе с Александрой, пробрался на съезд учителей, украл учительскую униформу и затем как ни в чем ни бывало вернулся на площадь, чтобы полюбоваться своей работой. “Все мы остались живы”, – говорила Александра Дарахвелидзе, надиктовывая свои воспоминания в 1959 году; к тому времени она была последней здравствующей участницей злополучной банды.

На площади лежало пятьдесят раненых. Рядом с ними – растерзанные трупы троих казаков, сотрудников банка и случайных прохожих. Официальные газеты занижали число жертв, но из архивов охранки можно узнать, что погибло около сорока человек. В ближайших магазинах были устроены пункты первой помощи пострадавшим. Двадцать четыре тяжелораненых были отвезены в больницу. Через час прохожие наблюдали ужасающую похоронную процессию: по Головинскому проспекту ехала карета, нагруженная мертвыми и частями их тел, будто потрохами со скотобойни 16 .

Государственный банк сам не мог понять, лишился он 250 000, или 341 000 рублей, или какой-то суммы между этими двумя, но в любом случае сумма была впечатляющая – около 1 700 000 фунтов стерлингов, или 3 400 000 долларов, в пересчете на сегодняшние деньги, хотя покупательная способность у них была гораздо выше.

Бочоридзе и его жена Маро, еще одна грабительница, зашили деньги в матрас. Стройная девушка с маузером Пация Голдава позвала носильщиков, возможно кого-то из уличных мальчишек Сталина, и следила за перевозкой денег в другой надежный дом за рекой Курой. Матрац положили на кушетку директора Тифлисской физической обсерватории, где Сталин жил и работал после семинарии. Это была последняя работа Сталина перед тем, как он с головой погрузился в подполье, последняя официальная должность до того, как он вошел в ленинское правительство в октябре 1917-го. Позже директор обсерватории признался, что не знал, на каком богатстве спит.

Сам Сталин, по утверждениям многих источников, помог перевезти деньги в обсерваторию. Звучит как легенда, но вполне правдоподобная: похоже, Сталин часто перевозил украденные деньги – верхом по горам, в полном вооружении, с трофеями налетов и ограблений в переметных сумах.

Как это ни удивительно, тем вечером Сталин отправился домой к Като и похвастался перед семьей своим подвигом: у ребят все получилось 17 . Хвастаться было чем. Деньги были спрятаны в матрасе метеоролога, вскоре их отправят Ленину. Никто не подозревал ни Сталина, ни даже Камо. Добыча будет переброшена через границу, кое-что удастся даже отмыть через “Лионский кредит”. Полиция нескольких стран будет в течение месяцев безуспешно преследовать деньги и преступников.

Рассказывали, что первые два дня после ограбления Сталин, которого не подозревали в причастности к преступлению, чувствовал себя в безопасности и беззаботно пил в харчевнях на набережной. Но это продолжалось недолго. Внезапно он сказал жене, что они должны немедленно уехать и начать новую жизнь в Баку, нефтяном городе на другом конце Кавказа.

“Только дьявол знает, как этот грабеж неслыханной дерзости был совершен”, – писала тифлисская газета “Новое время”. Сталин спланировал идеальное преступление.

И все же тифлисское ограбление оказалось далеким от идеального. Оно стало почти пирровой победой. После него Сталин никогда уже не жил в Тифлисе и вообще в Грузии. Судьба Камо обернулась безумно нелепой трагедией. Погоня за деньгами, часть которых, как выяснилось, была в меченых купюрах, далась нелегко, но это был далеко не конец. Успех ограбления для Сталина стал почти что катастрофой. Мировая известность, которую получило преступление, оказалась мощным оружием против Ленина – и против самого Сталина.

Бандиты переругались из-за добычи. Ленин и его соратники сражались за эти деньги, как крысы в клетке. Враги Ленина в последующие три года инициировали три партийных расследования, надеясь погубить его. Сталин, персона нон грата в Грузии, запятнанный бесцеремонным небрежением партийными правилами и кровавой бойней в Тифлисе, был исключен из партии Тифлисским комитетом. Такое пятно на репутации могло бы уничтожить все шансы Сталина стать преемником Ленина, помешать ему стать главой России и первосвященником марксизма. Это так беспокоило Сталина, что в 1918-м он даже начал невероятное дело о клевете, чтобы помешать огласке этой истории [9]. Его карьера “крестного отца”, дерзкого грабителя банков, убийцы, пирата и поджигателя – хотя о ней шептались в России и с удовольствием говорили на Западе – оставалась тайной до начала xxi века.