Ишмаэль Бих - Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата

Через некоторое время я проснулся и решил, что хорошо отдохнул. Теперь у меня хватит сил, чтобы снова вскарабкаться на пальму и набрать кокосов в дорогу. Но на этот раз мне удалось подняться не выше чем до середины ствола. Я штурмовал пальму снова и снова и каждый раз с все меньшим успехом. До этого я многие месяцы не смеялся, но тут захохотал. Думаю, этот удивительный феномен заслуживает более пристального научного изучения.

На третий день мне наконец удалось встретить людей. В то утро я рано покинул деревню, в которой ночевал, и вышел на дорогу, ведущую к следующему населенному пункту. Вдруг впереди послышались голоса. Они то звучали громче, то затихали в зависимости от направления ветра. Я свернул с тропы и крадучись пошел вдоль по обочине, стараясь не шуршать сухой листвой. Из-за кустов я увидел восемь человек у реки – четырех мальчиков примерно моего возраста, то есть лет двенадцати, двух девочек, мужчину и женщину. Они купались: именно их голоса я слышал с дороги. Понаблюдав некоторое время, я понял, что они не представляют опасности, и решил, что тоже пойду поплавать. Надо было вернуться на тропинку и приблизиться к берегу оттуда, чтобы не напугать все семейство.

Мужчина заметил меня первым. «Kushe-oo. How de body, sir» [10] Приветствие на языке крио. – Ред . , – поздоровался я. Он внимательно изучал мою улыбающуюся физиономию, но ничего не ответил. «Может, он не говорит на крио», – подумал я и повторил приветствие на менде, языке моего племени: «Бу-ва. Би га уйн йе на», – мужчина молча смотрел на меня. Тогда я разделся и нырнул в речной поток, а когда вынырнул, увидел, что все восемь человек, не вылезая из воды, стоят и наблюдают за мной.

– Откуда ты и куда идешь? – спросил глава семьи. Оказалось, что он из племени менде, но язык крио тоже знает.

– Я из Маттру Джонга, а куда направляюсь, не знаю, – ответил я и вытер лицо. – А вы с семьей куда держите путь?

Он проигнорировал вопрос: сделал вид, будто не слышит. Я потом еще долго расспрашивал, не знает ли он, как быстрее добраться до Бонте, острова на юге Сьерра-Леоне. Говорили, что сейчас это самое спокойное место во всей стране. Мужчина сказал, что если я буду продолжать двигаться в сторону моря, то ближе к побережью рано или поздно встречу кого-то, кто лучше знает дорогу к острову. По его тону было понятно, что он не доверяет мне и не хочет, чтобы я прибился к ним. Я глянул на любопытные и слегка насмешливые лица детей и женщины. С одной стороны, хорошо, что есть возможность хоть с кем-то поговорить. И в то же время так грустно, что война разрушила все связи и сделала практически невозможным общение между незнакомыми людьми. Верить нельзя никому, даже двенадцатилетнему подростку.Я вышел на берег, поблагодарил своего собеседника и пошел своей дорогой туда, куда он мне указал, – к морю.

К сожалению, я не знаю названий деревень, в которых останавливался по пути и добывал себе пропитание. Спросить было не у кого, а указателей и табличек в этой части страны никогда не водилось.

Я шел два дня без сна и отдыха, как если бы кто-то гнался за мной, и лишь изредка останавливался у какого-нибудь ручья, чтобы напиться. Случалось, я пугался собственной тени и бежал, не оглядываясь, несколько километров. Природа, воздух представлялись жестокими убийцами; возникало странное ощущение, что весь мир задался целью свернуть мне шею. Должно быть, меня мучил голод, и в то же время аппетита не было, к тому же не было сил искать пищу. Я проходил через выжженные деревни. Везде беспорядочно валялись мертвые тела мужчин, женщин, детей самых разных возрастов, как будто здесь прошел страшный смерч. Смерть уже давно освободила этих покойников от участия в безумном спектакле, который разыгрывался в нашей стране, но в глазах их по-прежнему читался ужас. Я видел отрезанные головы, раздавленные бетонными блоками останки. В некоторые реки стекло столько крови, что от обилия ее сгустков замедлилось течение. Каждый раз, видя такие сцены, я невольно представлял себе предшествовавшую им резню и ускорял шаг. Временами я закрывал глаза, чтобы не смотреть и не думать, но сознание отказывалось отключаться и продолжало рисовать перед моим мысленным взором страшные образы. От страха все тело сводили судороги, начались головокружения и галлюцинации. Я замечал трепет листьев на деревьях, но движения ветра не чувствовал.

На третий день пути я зашел далеко в лес. Вокруг меня высились огромные деревья, их ветки и кроны застилали все небо. Не помню, как я оказался в чаще, но стремительно приближались сумерки, и надо было срочно найти место для ночлега. Я забрался на относительно невысокое дерево: его ветви сплетались с ветвями соседнего, образуя что-то вроде гамака. Там, между небом и землей, я проспал всю ночь.

На следующее утро я решил покинуть лес, хотя идти было тяжело: спину ломило от того, что я спал на дереве. Неподалеку попался источник. Я присел рядом с ним, чтобы немного отдохнуть, и вдруг почувствовал, что за мной кто-то следит. Оказалось, что на меня уставилась огромная черная змея. Еще мгновение – и она ретировалась в кусты. Пришлось отыскать крепкую палку, которой можно было бы отмахиваться в случае нападения подобных обитателей леса. Встать не было сил. Я сидел и перебирал сухие листья, чтобы отвлечься от страшных мыслей. Но они все равно мучили меня, прогнать их не было никакой возможности. Затем я побрел дальше, прощупывая землю перед собой палкой. Я ходил по лесу до вечера, но в конце концов оказался у того же дерева, на котором провел предыдущую ночь. Тут стало понятно, что я заблудился и понадобится еще много времени, чтобы выбраться из леса. Что ж, оставалось лишь постараться сделать свое временное пристанище максимально удобным для сна. Для этого я навалил на переплетенные ветви сухой листвы. Ложе стало чуточку помягче.

Устроив себе «дом», я пошел изучать его окрестности и проложил несколько тропинок среди листвы. Одна вела к источнику, возле которого я недавно познакомился со своей соседкой – змеей. Подойдя к воде, я заметил ее товарку, которая как раз утоляла жажду. Она заметила меня и замерла. Я пошел дальше и услышал, что она уползла в кусты. На земле я прочертил несколько «маршрутов», чтобы лучше ориентироваться на местности, а после этого сел и стал думать, как же выбраться отсюда. Но никакие идеи в голову не приходили. От любых размышлений становилось страшно. Вскоре я пришел к выводу, что, возможно, лучше пока побыть здесь. Потерявшийся в чаще, одинокий, я думал о том, что в лесу все же буду в относительной безопасности.

Рядом с источником росло несколько деревьев, на которых поспели незнакомые мне плоды. Каждое утро сюда прилетали птицы, чтобы полакомиться ими. Я тоже решил попробовать. Никакой другой еды все равно не было. Выбор был небогат: отведать неизвестный фрукт и, возможно, отравиться или просто умереть от голода. Пришлось рискнуть. Если птицы от этого не погибают, может, и для меня это не смертельно? Все еще терзаясь сомнениями, я сорвал плод, похожий по форме на лимон. Кожица у него была яркая, красно-желтая, а внутри – сочная и упругая мякоть с маленькими косточками. Фрукт распространял очень привлекательный аромат, похожий на спелый манго, апельсин и еще что-то приятное. Вкус его, правда, оказался не так хорош, как запах, но был вполне терпимым. Я съел, наверное, штук двенадцать плодов, запил их водой и сел под дерево ждать, что со мной будет.