Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Знакомство Лолихта с еврейской культурой помогло разгадать одну загадку, связанную с Руби. Над ней члены комиссии долго ломали голову. Гриффин и Хьюберт не были евреями и потому не понимали смысла детского прозвища Руби. Что-то вроде «Янк» – примерно так оно звучало в разговорах его чикагских соседей, говоривших на идише. Может, это сокращенное «янки» и указывает на то, что в детстве он отличался от сверстников некими проамериканскими взглядами? Ничего подобного, сказал Лолихт. Прозвище Руби – Янк – на самом деле сокращение от Янкель, идишского варианта библейского имени Яков. Вот загадка и разрешилась, сказал Лолихт.

Еще один новичок среди штатных сотрудников – 27-летний Ллойд Уэйнриб, за два года до того окончивший Гарвардскую школу права, – не так бурно радовался, оказавшись в вашингтонском офисе9. Проработав сессию в Верховном суде в качестве секретаря члена Верховного суда Джона Маршалла Харлана-второго, Уэйнриб этим летом был принят в отдел по уголовным делам Министерства юстиции и поступил под начало заместителя помощника генерального прокурора Говарда Уилленса. Но поскольку Уилленс все еще выполнял поручение в комиссии, он попросил Уэйнриба помочь ему с расследованием. «Он спросил, не мог бы я прийти и поработать там несколько недель – чего мне, честно говоря, совсем не хотелось, – вспоминал Уэйнриб. – Но поскольку Уилленс был без пяти минут мой начальник, я подумал, что неразумно будет отказываться».

Уэйнрибу стало не по себе с первой минуты, как только он переступил порог Организации ветеранов зарубежных войн. Он увидел пустые столы и узнал от оставшихся юристов, как много еще не сделано. «Помнится, первой моей мыслью в офисе было: все разъехались по горным курортам, а этих бедолаг забыли», – вспоминал он. Работа оказалась «дикая»: предполагалось, что штатные сотрудники будут трудиться не покладая рук по 14–15 часов в день, без выходных, все лето, пока заключительный отчет не будет готов. Он с ужасом обнаружил, что по воскресным дням в офисе кондиционеры не включают, а в Вашингтоне в июле – августе жара 38 градусов по Цельсию. «Здание отвратное, – говорил он. – Полное убожество. Я думаю, что именно поэтому отчет Уоррена получился такой слабый – именно из-за таких банальных вещей».

Ему поручили написать биографию Освальда, ее предполагалось дать как приложение к заключительному отчету. За биографию поначалу отвечал Альберт Дженнер, но он оказался неспособен ее завершить, погрязнув в мельчайших подробностях жизненных перипетий Освальда. «Дженнер все еще отслеживает какие-то отдаленные связи, – сказал Уэйнриб. – Он застрял и не выберется». Дженнер, сказал он, «просто не имеет никакого понятия о том, как пишутся биографии. Ему кажется, если кого-то случайно упомянули – хоть бы какую-нибудь четвероюродную сестру, которую Освальд в глаза не видел, – надо кинуться и проверить».

У Уэйнриба было четкое ощущение, что к середине лета Уилленс, который держал все нити расследования в своих руках, возьмет на себя работу, которую полагалось делать Рэнкину. «Говард действительно руководил персоналом, – сказал он. – Уилленс в интеллектуальном плане был гораздо выше Рэнкина. Рэнкин казался обычным, средней руки бюрократом». Уэйнриб не общался с Уорреном, и это его не удивляло, поскольку по опыту работы в Верховном суде он знал, что председатель Верховного суда предпочитает держать своих секретарей и конторский персонал на «безопасной дистанции».

Написание биографии Освальда не слишком вдохновляло Уэйнриба. Он рассказал, что сначала стал искать все отчеты о жизни Освальда, в том числе все строго засекреченные материалы из ЦРУ о пребывании Освальда в России. Тогда впервые Уэйнриб увидел бумаги, относящиеся к вопросам национальной безопасности. «У меня сначала было такое чувство: ух ты, начинаются шпионские дела!» Большая часть биографического материала об Освальде находилась в объемистых папках – сантиметров в десять толщиной, – где были собраны отчеты ФБР и ЦРУ. Однако, начав их просматривать, Уэйнриб столкнулся с первыми трудностями. Многих документов, которые он рассчитывал найти, в подшивках не оказалось: очевидно, их забрали для своей части работы другие члены комиссии. «В бумагах не было никакого порядка, – вспоминал он, – некоторые штатные юристы, похоже, старались набирать себе как можно больше документов. Приходилось буквально ходить по комнатам и высматривать, нельзя ли что-нибудь позаимствовать – и тут же прятать в верхний ящик стола, чтобы не отобрали».

Уэйнриб долго не мучился над сочинением биографии, его коллеги по работе в Верховном суде знали, что пишет он легко и изящно. Он гордился тем, что раз написанное не приходится переписывать набело, его черновик обычно оставался окончательным вариантом. Не мучился он и над вопросом, убил ли Освальд президента в одиночку или в результате заговора. Судя по тому, что он прочел в документах комиссии, Освальд казался преступником-одиночкой и действовал без сообщников. Уэйнриб понимал, почему возникли «теории заговора», но свидетельства против Освальда были очень убедительными. «Я так считал, и вряд ли кто-нибудь мог меня переубедить».

Ричард Моск собирался уволиться из штата комиссии в середине августа: ему пора было возвращаться к своим основным обязанностям в авиации Национальной гвардии. Перед отъездом он закончил изучать вопрос об уровне стрелковой подготовки Освальда 10 . Он вполне допускал, что Освальд был способен сделать все те выстрелы, которыми был убит президент Кеннеди и ранен Коннелли. Винтовка Mannlicher-Carcano – «очень меткое оружие», писал Моск.

Моск перечитал заключения четырех экспертов по стрелковому оружию, в том числе майора Юджина Андерсона, помощника начальника стрелкового подразделения Корпуса морской пехоты США 11 . Андерсон подтвердил, что выстрелы, в результате которых пули попали в шею и в голову Кеннеди, «не так уж сложно» было сделать, особенно если учесть, как медленно двигался президентский кортеж. Специалист по огнестрельному оружию из ФБР Роберт Фрейзер объяснил членам комиссии, что Освальду «не составило большого труда» попасть в намеченную цель, поскольку у него была винтовка с оптическим прицелом 12 . «Я хочу сказать, не нужно вообще никакой подготовки, чтобы стрелять из оружия с оптическим прицелом», – отметил Фрейзер. Стрелок просто «наводит перекрестие на цель» и спускает курок, пояснил он. «Вот и все, что от него требуется».

Дом Сильвии Одио

Даллас, штат Техас

июль 1964 года

В то лето Сильвия Одио пыталась наладить свою жизнь, но это было трудно. 27-летняя кубинская эмигрантка особо не распространялась о случившемся в декабре, когда в офис химической компании, где она работала, без предупреждения заявились два агента ФБР. Они потребовали, чтобы она рассказала им то, о чем говорила некоторым своим знакомым: как до покушения на президента Освальд и двое латиноамериканцев заходили к ней в далласскую квартиру. Одио встревожилась оттого, что фэбээровцы нагрянули к ней на работу, а не домой, чем сильно расстроили ее начальника. «У меня на службе из-за этого были неприятности, – говорила она позже. – Знаете, как люди были тогда напуганы. Начальство в нашей фирме заподозрило неладное, когда моей персоной заинтересовались люди из ФБР» 1 . Но после того декабрьского разговора, по ее словам, ФБР больше не давало о себе знать. То, что Бюро не обратило должного внимания на ее историю, которую могла подтвердить и ее сестра-подросток Энни, было странно и обидно.